19.03 16:41
Привет, гость
 

Ливиу Бота: «Таджики - это нация с поэтической душой»

27.06.2017, 11:27
К 20-летию подписания Всеобщего соглашения о мире в Таджикистане.

Румынский диссидент и дипломат, посол Ливиу Бота - один из тех, кто стоял у истоков национального примирения в Таджикистане. Он приехал в Таджикистан в начале 1993 года и работал главой миссии ООН здесь до 1995 года. Мирные переговоры между правительством и оппозицией начались в апреле 1994 года, и Бота принял участие в их первом раунде в Москве. Именно Ливиу Бота создал условия для приезда первых представителей оппозиции в Душанбе для участия в работе совместной комиссии по прекращению огня. В своём интервью журналисту Салиму Аюбзоду, записанному ровно 10 лет назад, господин Бота вспоминает, как это было.

- Господин Бота, Вы прибыли в Таджикистан в качестве спецпосланника Генерального секретаря ООН в 1993 году, в самое тяжелое время. Какой Вы увидели тогда нашу страну?

- За несколько дней до моего приезда в Таджикистан я находился в Сомали. У нас там была миссия по поддержанию мира, в которой я работал уже долгое время. Я попросил Генерального секретаря ООН отозвать меня. Когда я приехал домой, в Женеву, мне позвонили из Нью Йорка. Это был заместитель Генерального секретаря ООН, который сказал, что примерно через тридцать минут Генсек выступит перед Советом Безопасности и предложит отправить миссию наблюдателей в Таджикистан, он хотел бы сразу объявить и имя руководителя миссии. Сообщив это, он спросил, соглашусь ли я на эту позицию. Когда тебе говорят, что через тридцать минут Генсек должен объявить твое имя на Совете Безопасности, о чем можно успеть подумать? Я сразу же сказал «да», предполагая, что это, возможно, будет только через несколько месяцев. Тут заместитель Генсека сказал, что 5 января я должен прибыть в Москву и оттуда полететь в Душанбе. И вот на Ваш вопрос я отвечаю так подробно, чтобы люди поняли, каково было мое положение тогда. Я прилетел в Москву вместе с двумя военными наблюдателями, два полковника - один из Дании, другой из Австрии, и с одним связистом-сотрудником ООН, по происхождению из Великобритании, и с господином Горяевым, который занимался этим вопросом в Секретариате ООН. В Москве нам пришлось ждать две недели, чтобы оттуда полететь в Душанбе.

- Не было рейсов или нужно было время для подготовки?

- Регулярных рейсов из Москвы в Душанбе не было. В конце концов нас решили отправить на военно-грузовом самолете российской армии. И когда мы наконец прилетели в Душанбе, это было раннее утро 21 января. Помню, как сейчас. Первое впечатление было наилучшее! Была зима, все было покрыто белым снегом, проспекты и улицы выглядели красиво, уютно. Но когда на следующий день мы вышли в город, было неимоверно пусто. Безжизненные улицы. Очень мало людей, и те с оружием. Мы жили в правительственной гостинице. Это было в центре города, но вокруг все время стреляли. Днем и ночью. Что я могу сказать об этом? После Сомали положение тут не было для меня трагичным. Да, было трудным, но не трагичным. В Сомали я видел ситуацию гораздо хуже, чем в Душанбе. Но это невозможно было назвать нормальной жизнью, особенно для рядовых жителей города. Другой контраст был в том, что люди были очень приятные, душевные. Все, с кем мы общались, излучали доброту. Но все они были в тревоге, их пугало положение - на улицах было небезопасно, много было молодых людей с оружием в руках. Мы передвигались по городу под охраной. Первая неделя прошла в знакомстве с людьми и изучении обстановки. Мандат нашей миссии заключался в том, что мы докладывали положение дел в стране и должны были связаться со сторонами конфликта. Описать положение был непросто, потому что трудно было понять, что на самом деле происходило, из того, что тебе рассказывают. Во всяком случае, мы стремились к тому, чтобы наши доклады были объективными, старались всегда связаться с другой стороной конфликта, хотя вначале этого не удавалось достичь.

- Вы искали их в Душанбе?

- Нет, конечно, это было невозможно. Я должен был лететь в Хорог, а мне говорили, что туда самолеты не летают. Потом я выяснил, что власти не хотели, чтобы я вылетел туда, считали, что это опасно для меня. Чтобы выполнить свою задачу, я начал искать другие средства. Я поговорил с российскими военными, которые считались миротворческими, и взял на работу одного полковника оттуда в качестве консультанта. Он мне сказал: господин Бота, если будете надеяться, что власти отравлять вас в Хорог, то ждать будете долго, поехали в аэропорт! Мы поехали в аэропорт. Он нашел два билета, и мы полетели в Хорог, в Бадахшан – одно из красивейших мест Таджикистана. Самолет туда летит в условиях повышенной сложности, погода должна быть очень ясной. Малейшие изменения погоды не позволяют самолетам летать. Первое, что бросилась мне в глаза по прибытии в Хорог, – это масса беженцев. Огромное число людей, которые чего-то ждали от самолета. Там же мы встретились с представителями политической оппозиции. Также встретились с местными, так называемыми народными, лидерами. Был там, помню, Леша Горбун, который очень активно связался с нами, но мы старались установить контакты с теми, которые имеют влияние на оппозицию. Нам помог командир пограничного отряда, полковник, который нашел боевиков, они приехали из Афганистана. Мы встретились с их представителем, которого звали Мираб, очень толковый молодой человек. Мы объяснили ему, о чем идет речь и почему мы там, какой у нас мандат, и попросили их поделиться своими взглядами. Я не говорю о больших политических субъектах, я просто рассказываю, что мы делали…

Там была еще одна молодая девушка. Очень энергичная. Очень четкие взгляды. На меня они произвели очень хорошее впечатление, это были люди, с которыми можно было вести разговор. И к сожалению, погода там меняется относительно быстро. Я был одет так, чтобы полететь туда и на следующий день вернуться обратно. Оказалось, что вернуться мы не можем, и я остался в гостях у пограничников еще на несколько дней. Это позволило нам еще больше общаться с людьми. Вот так мы начали.

Если говорить о положении в стране в те времена, конечно, есть люди, которые уже описывали это еще тогда. Но с моей личной точки зрения, несмотря на весь трагизм ситуации, я видел признаки того, что люди находят все-таки способ выжить, помочь друг другу. Хотя это не было легко, таджики показали твердость и решимость пройти через весь этот тяжёлый период с надеждой, что все кончится и придут лучшие времена.

- А с кем Вы, господин Бота, больше встречались, общались, советовались в те времена?

- Я помню мои встречи тогда с господином Рахмоновым очень хорошо, с тогдашним премьером, господином Абдулладжановым, я также познакомился с человеком, который тогда считался одним из героев войны, Сангаком Сафаровым. Если посмотреть фильмы таджикского телевидения, он почему-то все время оказывался рядом со мной, хотел мне что-то сказать и объяснить. Я также познакомился с другими боевиками, помню свою встречу с Файзали. Слушал их и докладывал о том, о чем они рассказывали, и в конечном счете моя задача связаться со всеми, кто влияет на положение внутри Таджикистана, начала давать результаты. Хотя основная масса оппозиции находилась не в стране, а в Афганистане. Если вспоминать особые какие-то моменты, был обмен пленными. Этим делом тогда занимался господин Достиев при посредничестве Комитета Красного Креста. Мы должны были обеспечить обмен военнопленных, которые находились в Афганистане, на арестованных, которые находились в Душанбе. Это был очень сложный вопрос. Обмен должен был произойти в Хороге. Мы взяли заключенных в Душанбе и полетели в Хорог. Туда из Афганистана военнопленных не привезли. Посол Ирана господин Шабистари отправился туда, чтобы их найти. Оказалось, грузовые машины, на которых должны были привезти пленных, сломались, и весь процесс оказался под угрозой срыва. Несмотря на все трудности, в конце концов обмен состоялся, и должен сказать, что это для меня был один из труднейших моментов моего пребывания в Таджикистане. Помню лица заключенных. Это были взрослые люди, выглядели более или менее нормально, но все-таки это были заключенные. Видел я и военнопленных, которых привезли из Афганистана, это были просто очень и очень молодые ребята, юноши, им нечего было находиться там! Этот обмен, возращение уже бывших пленных в Душанбе заставили меня плакать… Это были мои личные впечатления и переживания...

- Спасибо, господин Посол. Какие вопросы занимали Вас в первые дни вашей миссии?

- Признаюсь, что я был удивлен тому, что здесь произошла война. Задавался вопросом: почему так произошло, почему вспыхнула война? Это вообще трудно было объяснить. Ну, трудно объяснить причины большинства подобных внутренних конфликтов. Не могли это объяснить и люди, с которыми я встречался. Я установил очень хорошие отношения со многими. Это не потому что я очень дружелюбный человек, а потому, что у этих людей поэтическая душа. Всегда, когда говорили о чем-то, они цитировали Омара Хайяма, Руми, других известных поэтов. И вот такой народ оказывается в такой беде. Вот это было моим самым сильным впечатлением. Поэтому я думал, чем можно было бы привлечь всех к процессу? Как-то я увидел в Душанбе театр оперы и балета. Кто-то сказал, что там даже идут спектакли. Я ответил, что хорошо, приду посмотреть. Был дико – мы пришли в театр в сопровождении четырех-пяти парней с автоматами Калашникова в руках. И что же? В зале театра мы были одни. Потом появились и другие зрители, в целом меньше десяти человек. Но зато спектакль состоялся. Это произвело на меня огромное впечатление. Я большой любитель классической музыки и поэтому решил, что следует что-то сделать для этих людей. Поговорил с директором оперного театра. Это известный композитор Толиб Шахиди. И он мне объяснил, что балетная труппа не имеет танцевальной обуви, что у оркестра нет струн. И тогда я из собственного кармана купил все это для балетной труппы и оркестра, и это доставило большое удовольствие, когда в следующий раз директор объявил, что оркестр играет на струнах, которые были подарены мною. В зале было уже больше людей, чем в первые дни.

Я также видел и таджикских художников. Никто больше не покупал их картины. Я тогда дал команду своим сотрудникам ходить по галереям и покупать картины, чтобы хоть как-то помочь этим людям. И тогда многие из дипломатического корпуса последовали нашему примеру, стали покупать картины, и сейчас произведения таджикских мастеров находятся во многих странах мира. Я сам решил что-то сделать для того, чтобы о Таджикистане больше знали в мире. И так как я был сотрудником ООН, базирующимся в Вене, я решил организовать большую выставку таджикской культуры в Женеве. Связался с главой Союза художников Таджикистана Сухробом Курбановым, и мы смогли организовать большую выставку. Трудно было привезти картины из Душанбе в Женеву, денег не было, и я решил сам оплатить перевозку и все расходы. Успех был огромный. Выставку посетили тысячи людей, ее показывали по швейцарскому телевидению. Многие тогда и не знали, что есть в мире такая страна – Таджикистан, и те, кто посещал выставку, не могли даже выговорить название страны. Мне пришлось поставить одного студента в зале, чтобы он помогал им правильно произнести это название и описывал Таджикистан, рассказал про страну. Могу сказать, что это была самая большая выставка из когда-либо организованных таджикскими художниками за рубежом.

- Это помогало продвигать процесс урегулирования в стране? Я понимаю, работой с оппозицией занимались и другие представители ООН, России, Ирана и других стран. Но Вы находились под боком у правительства...

- Согласен. Все это было только одной из сторон нашей работы в Таджикистане. Главным, конечно, оставался мирный процесс в стране, и считаю, что миссия наша была успешной в плане выполнения мандата, о котором я говорил. Были переговоры уже, Вы брали интервью у тех, кто занимался этим, и историки могут еще подробнее описать то, что происходило. Но во всяком случае, было принято решение создать совместную комиссию, и она должна была заседать в Душанбе. Сложный был вопрос. Надо было прежде всего обеспечить безопасность членов комиссии от оппозиции и добиться того, чтобы они могли свободно обсуждать все вопросы, включенные в повестку дня. Никогда не забуду, как члены совместной комиссии от оппозиции прилетели в Душанбе. Самолет приземлился, пассажиры вышли. Последними из самолета вышли члены делегации от оппозиции. В определенный момент я заметил, что там появились люди в черных кожаных куртках и внезапно они взяли одного из членов оппозиции, хотели увести его с собой. Я не мог допустить этого. Стал им объяснять, но было бесполезно. Они сказали, что у них приказ, они не могут его не выполнить. Тогда я отказался выехать из аэропорта. Поднялся определённый шум, и в конечном счете делегат был отпущен и присоединился к нам. К сожалению, через несколько месяцев после моего отъезда из Таджикистана я узнал, что этого человека убили. Но первое заседание, первая встреча этой совместной комиссии была большим событием. Мы разместили их в гостинице, обеспечили транспортом, передвигались совместно. Вначале члены комиссии с трудом общались друг с другом, хотя и знали друг друга до войны. Теперь они находились совершенно в другом положении, и я думаю, что моя личная роль в создании атмосферы переговоров была все-таки положительной. Конечно, нехорошо говорить про себя, но на самом деле это так. Конечно, долгое время держать представителей от оппозиции в гостинице, без выхода на улицу было трудно. И со временем мы нашли способы, чтобы они вышли оттуда и смогли посетить родственников, друзей и т.д. Это тоже способствовало движению вперед. Люди начали чувствовать, что уже не так враждебно относятся друг к другу, как раньше, убеждались, что можно примириться.

Не могу не отметить поддержку, которую мы получали от властей. Начиная с господина Рахмонова, все - господа Достиев, Убайдуллаев - одним словом, все лица, имеющие влияние в структурах государства, поддерживали нас. Мы начали ездить и по стране, были в Кулябе, были в Ленинабаде (Худжанде. – С.А.), продолжали летать в Хорог. Моей ответственностью была координация работы всех организаций, работавших в Таджикистане. Это прежде всего Верховный комиссариат по делам беженцев и все другие организации, которые занимались гуманитарными вопросами. Вот они, я бы сказал, работали очень мужественно, особенно в Пяндже, Кулябе. И, конечно, Фонд Ага-хана активно работал в Хороге и во всем Горном Бадахшане. Это тоже было очень важным моментом, который показал, что международные организации не относятся равнодушно к судьбам людей. Правда, есть одна область – права человека, достоинство людей. Ситуация с этим, к сожалению, не была хорошей. Хотя объяснять ситуацию было можно разными причинами, но согласиться с этим было невозможно. Поэтому мы старались все время объяснить в парламенте, в разных структурах, какими должны быть стандарты поведения в этих вопросах.

- Мне вспоминается, что уже в марте, через неполных три месяца после начала своей миссии, Вы организовали в Душанбе семинар по правам человека, чтобы ознакомить руководителей и представителей различных структур с Всеобщей декларацией прав человека...

- Да, так и есть. Я к этому вопросу относился по-особенному, потому что сам был жертвой нарушения прав человека в своей стране, хотя и был сотрудником ООН. В свое время я был директором Института ООН по вопросам разоружения. В 1985 году правительство Румынии пригласило меня в страну, но там по приезде органы безопасности арестовали меня и держали под арестом в течение двух с лишним лет. Им пришлось в конце концов освободить меня в результате международного давления. Был протест Генсека ООН, были демонстрации в Нью-Йорке, Женеве. Иностранные послы в Бухаресте требовали моего освобождения, и только в марте 1988 года меня отпустили. Я вернулся в Женеву и там стал советником заместителя Генсека ООН по правам человека. Позже я работал в Сомали, Таджикистане и Грузии. Вопросы прав человека, достоинства человека, демократизации страны я бы назвал личными заботами, не только профессиональными. Находясь на службе в ОБСЕ в качестве посла Румынии, я следил за событиями в Таджикистане, откуда уехал в 1995 году, радуюсь миру, но иногда огорчаюсь неудачами и ошибками. У меня осталась в душе доброта таджиков, и когда встречаюсь с таджиками, где бы это ни было, считаю их своими людьми.

- Думаю, у таджиков тоже сохранились такие же теплые чувства к Вам. Но вернемся к тому, как начался мирный процесс в Таджикистане. В ходе первого раунда межтаджикских переговоров в Москве Вы дали званный ужин для обеих делегаций, и я слышал, что гостей сажали не с двух сторон стола, а вперемежку, и все время напоминали, что за ужином нельзя молчать. Так ли это было на самом деле?

- Да, это был особый момент! Я помню, что обеспечить безопасность делегации от оппозиции было очень сложной задачей. Этим занимались российские власти. Но они могли этим заниматься по-разному. Поэтому, когда Тураджонзода прилетел в Москву, я решил лично поехать в аэропорт, встретить его там и сопровождать в поездке до места пребывания, чтобы убедиться, что ничего с ним не случится. Потом надо было создать атмосферу для того, чтобы обе делегации общались между собой. Поэтому я их посадил не по разные стороны стола, а смешанно, вперемежку, и попросил не молчать, как того требует традиция таджикского дастархана, когда люди сидят вокруг него, они должны вести разговор друг с другом, предложить покушать, попробовать яства. Действительно, это сыграло роль. Они начали активно общаться, и все это создало определенную атмосферу, разрядку, я бы сказал. Это был испытанный прием, мы опробовали это ранее в Душанбе, когда организовали ужин для членов совместной комиссии по прекращению огня. Тогда я полностью убедился, что таджики смогут договориться между собой. Им надо просто немножко помочь. И вот в этом заключалась наша миссия, вот это мы и старались делать. С уважением к каждому из них. Для меня ни один из них не был более виновным, чем другой. Все были люди, которые воевали, участвовали в этой войне, и мы должны были начать мирный процесс не для того, чтобы ущемить достоинство или интересы той или иной стороны, но чтобы общие ценности были выдвинуты вперед. В конечном счете это потребовало времени, и вот мы уже отмечаем десятилетие мира в Таджикистане. Не могу не сказать несколько слов о других иностранцах, которые там работали. Прежде всего послы России, Соединенных Штатов и Ирана. Очень и очень активные дипломаты. Я бы сказал, создалась такая группа людей, которые все время обсуждали эти вопросы. Поэтому то, что мы видим сейчас, это результат того, что все делали с самого начала.

- Согласно подписанным между правительством и оппозицией документам, мирный процесс не ограничивался прекращением огня, разоружением и дележом портфелей, но включал в себя также и демократические реформы, укрепление политического плюрализма, улучшение жизни людей. Ведь всегда говорили, что война не дает возможности заняться этими вопросами. То есть ожидания были большие. Оправдались ли эти ожидания сторон и общества в целом?

- Первое и главное ожидание было связано с обеспечением безопасности. Я уже говорил, что видел, как люди в черных кожанках снимали пассажиров с самолета в Душанбинском аэропорту и увозили в неизвестном направлении. Такого безобразия сейчас в таком масштабе не существует больше. Правда, Таджикистан еще не та страна, которая могла бы дать пример другим, но вместе с тем отрицать прогресс, который был достигнут, тоже невозможно. Есть успехи и есть недостатки. И многое еще предстоит сделать. Главное, не останавливаться на достигнутом.

P.S. Это интервью было записано 15 мая 2007 года. В начале июня 2017 года я позвонил Ливиу Бота и предложил обновить наше интервью, дать его оценку нынешней ситуации в Таджикистане. К сожалению, он отказался, ссылаясь на то, что уже много лет не следит за событиями в Таджикистане. Но, мне кажется, ему, опытному дипломату, было бы очень сложно прокомментировать нынешнюю ситуацию в Таджикистане, особенно после событий 2015 года, когда Партия исламского возрождения Таджикистана оказалась под запретом...

Материалы по теме
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Ливиу Бота: «Таджики - это нация с поэтической душой»

Ливиу Бота: «Таджики - это нация с поэтической душой»
19.03.2024


Март 2024 (1)
Февраль 2024 (26)
Январь 2024 (13)
Декабрь 2023 (24)
Ноябрь 2023 (3)
Октябрь 2023 (67)
ГБАО, ДТП, Душанбе, Исфара, Культура, Куляб, МВД, МВД Таджикистана, Мегафон, Навруз, ООН, ПИВТ, Президент, Рахмон, Рогун, Россия, США, Согд, Таджикистан, Узбекистан, Хорог, Худжанд, Эмомали Рахмон, банк, бензин, встреча, выставка, конкурс, мигранты, налоги, наркотики, праздник, президент Таджикистана, сотрудничество, спорт, суд, туризм, фестиваль, футбол, экономика

Показать все теги


© 2011-2023 «Независимое мнение». Таджикский агрегатор новостей. Все новости Таджикистана на одном сайте.
Любое использование материалов приветствуется при гиперссылке.

Экспорт новостей Наши новости в Twitter Мы ВКонтакте Страница на Facebook

Ключевые слова: новости Таджикистана, Таджикистан новости сегодня, Таджикистан новости 2012, последние новости Таджикистана, новости дня Таджикистана, новости, Таджикистан сегодня, независимое мнение, экономика Таджикистана, политика Таджикистана, общество Таджикистана, депутаты, журналисты, СМИ