Ему исполнилось шестьдесят. С удовольствием присоединяюсь к поздравлениям в честь именинника. Но больше всего хотел бы использовать приподнятую атмосферу юбилейных дней для исполнения своего давнего желания – поблагодарить судьбу за то, что привела в наш город этого замечательного человека.
Ученый, просветитель, человек высокой духовности, гуманист по своей сути, Сафар Абдулло рекрутирован судьбой для дальнейшей гармонизации тюрко-иранских связей и оснащен для этого всем необходимым – знанием, волей, исключительной дееспособностью.
Сафар – крупный востоковед. Знаток не только фарси, ирано-таджикской литературы, но и арабского языка, арабоязычных и тюркоязычных средневековых и современных текстов. Общение с ним облагораживает погружения в прошлое. Он не терпит дилетантизма и местечковой амбициозности. Я благодарен ему за великодушие и терпение истинного сталкера в наших протяженных во времени беседах о взаимодействии миров Ирана и Турана, о зороастризме и суфизме.
Так получилось, что мы с Сафаром окончили (я несколько раньше) аспирантуру одного и того же научного учреждения – Института мировой литературы Академии Наук СССР в г. Москве. Это была превосходная школа гуманитарного образования. Атмосфера, царившая в стенах Института, отличалась сочетанием фундаментальной убедительности исследований с раскованным свободомыслием. Когда годы спустя, мы познакомились с Сафаром, нам не понадобилось много времени, чтобы с полуслова начать понимать друг друга, радостно ощущая базовое родство наших знаний.
Глубоко уважительное, теплое отношение к ирано-таджикской духовности и культуре является, пожалуй, семейной традицией Ауэзовых. Мой отец, Мухтар Омарханович, не только прекрасно знал персидскую литературу, но и в достаточной мере владел языком, на котором она создавалась. Мне довелось быть очевидцем его общения с выдающимися таджикскими писателями Мирзо Турсун-заде и Сатим Улуг-заде, во время которого неоднократно, вызывая восхищенную реакцию слушателей, звучали на фарси стихи великих поэтов.
Для меня достаточно серьезное знакомство с персидской литературой началось с книги выдающегося востоковеда М.И. Занда «Шесть веков славы» о поэзии Рудаки и последующих шести веках взлета персоязычной поэзии.
Динамика выхода из арабоязычного инобытия, становление собственной персидско-таджикской литературы на новоперсидском языке – это замечательный и поучительный пример для многих. Скажем, в советские времена все мы – казахи, узбеки, таджики, по существу, были на грани исчезновения наших языков и культур. Вы помните известный тезис, который активно претворяли в жизнь и Хрущев, и Брежнев – создание единого советского народа. Имелась в виду абсолютная доминанта русского языка, русской культуры, и вот в этой ситуации очень важны были труды, которые показывали, как народы шли к утверждению своих культур, своей национальной духовности. Работы Михаила Занда имели огромное общечеловеческое значение. И вот эту школу прошли и Сафар Абдулло, и я. Поэтому друг друга мы прекрасно понимали и понимаем. Понимали, кто такой Иосиф Брагинский, – великолепный ученый, они с Мухтаром Ауэзовым были близкими друзьями, много общались, у них были общие гуманитарные интересы. Иосиф Брагинский был великолепным знатоком ирано-таджикской литературы, он был одним из учителей Сафара Абдулло и его официальным оппонентом, когда тот защищал кандидатскую диссертацию в Институте мировой литературы. Мы с Сафаром Абдулло прошли школу Брагинского. Я – как востоковед окраинный в этом деле (у меня китайский язык), а Сафар напрямую испытал это влияние.
Когда я говорю о нашей фамильной предрасположенности и устойчивой симпатии к таджикам, к миру таджиков, конечно же, не могу не вспомнить грандиозную личность Бободжона Гафурова, а также о факте, имеющем непосредственное отношение к судьбе моего отца, Мухтара Ауэзова. Это были 1951-1953 г.г., когда Мухтар Ауэзов был вынужден, под угрозой ареста, тайно, при помощи друзей, уехать в Москву. И там, в Москве, друзья, – А. Фадеев, К. Федин, К. Симонов и другие, сделали многое, чтобы помочь ему.
Однако решающую поддержку в этой ситуации оказал Бободжан Гафуров, впоследствии академик, человек, создавший фундаментальную книгу «Таджики» о древней истории этого замечательного народа. Тогда он был первым секретарем ЦК компартии Таджикистана, и Сталин относился к нему с уважением, считался с его мнением. Уже был выписан ордер на арест М.О. Ауэзова, и надо было иметь большое сердце и отвагу, чтобы попытаться помочь ему. Бободжан Гафуров проявил эти качества, и Мухтара Ауэзова тогда оставили в Москве, он не мог вернуться в Казахстан. В Московском Университете была создана кафедра литератур народов СССР, на которой он проработал до возвращения на родину. Прошло время, ушли из жизни и Мухтар Ауэзов, и Бободжан Гафуров. В их отношениях была особая, братская теплота – как некая формула тюрко-иранского единства. Полагаю, что такая же дружба связывает Мумина Каноата и Олжаса Сулейменова. В обоих случаях это не просто дружба двух людей. Это люди императива удержания наших народов в единстве.
И когда я говорю, что Сафар Абдулло это человек Миссии, то имею в виду, что он судьбой был приведен на эту землю, в Казахстан, для продолжения этой ответственной традиции, и он осуществляет здесь свою высокую миссию удержания ирано-тюркского единства, прежде всего, как единства памяти. Когда образовалось СНГ, начался не только «парад суверенитетов», но и «парад кретинизма» в понимании собственной истории. Все стали разбегаться по своим национальным квартирам. Стали создаваться казахская, киргизская, узбекская, таджикская версии истории и так далее, – и началась война историй. Это был драматичный период, чреватый возможностью войны народов. И для того, чтобы этого не произошло, сама Великая История, Мать История, Судьба Рода человеческого создают особых людей и отправляют их, условно говоря, в «горячие точки».
И вот таким Избранником Судьбы стал Сафар Абдулло. Несколько штрихов в подтверждение сказанного. Непросто было оставить отчий дом под Самаркандом, приехать сюда и здесь вдохновенно работать. Далеко не всегда, как в любом месте постсоветского пространства, среда была ласкова к нему, но он не ожесточился. Взялся, засучив рукава, за благородную науку, не спекулятивную, а подлинную науку, которая рассказывает об истории иранцев и тюрок, об их взаимодействии. Наверное, здесь уместно вспомнить те замечательные международные конференции, посвященные духовно-историческим связям Ирана и Дашти Кипчак, которые проводились по инициативе Сафара Абдулло в Алматы и в Тегеране. По материалам этих конференций были изданы сборники, подготовленные Сафаром Абдулло на русском языке и на фарси.
Наверное, здесь далеко не всем нравится Сафар, потому что он боец и мыслитель, не раскланивающийся, гордый, настоящий ученый, а ведь сколько ненависти порой исходит от псевдоученых, их поступков, чувств по отношению к тем, кто по-настоящему является серьезным ученым. Это есть в любой точке мира, в том числе и в Казахстане. Конечно, он пережил это. Я знаю, когда Сафарджан начал свою деятельность в Казахстане, ему, конечно, нужно было и выживать одновременно. И он тратил много своего времени – времени блестящего ученого-востоковеда, ведь он пишет тексты на уровне Института мировой литературы и находится на высочайшем уровне востоковедческой школы, на то, чтобы одновременно зарабатывать кусок хлеба, поддерживать детей, семью, помогать всем, как бы ни разбросала их судьба.
Он занимается переводом. Здесь он не просто переводчик, он – переводчик-синхронист. Я знаю, что такое синхронный перевод. Переводчик-синхронист это не просто биологическая одаренность, это особый склад ума, очень высокая организация ума. Он роднит разные стихии, он как некое тепло, которое возникает при понимании друг друга. И в этом есть высочайшая и редкая степень одаренности, опять же человека Миссии. Сафар создан для того, чтобы быть созидателем, причем в критические времена, когда все связи обрываются.
Я был свидетелем того, как он на высочайшем уровне осуществлял дипломатический перевод, работая в посольстве Ирана, а это очень серьезный уровень. Сюда приезжали политики, ученые. Он сумел «утеплить» отношения, и я знаю, что были дипломатические прорывы в отношениях между Казахстаном и Ираном в те дни, когда здесь работали серьезные послы.
Он также был приглашенным переводчиком-синхронистом на таких международных форумах как Съезд мировых и традиционных религий и Медиа-Форум. Я помню, как к нам приезжал С.М. Хатами (бывший президент Ирана), и в Национальной библиотеке Республики Казахстан была встреча с ним. Сафар активно участвовал в организации этой встречи, он умеет налаживать такие мосты.
Профессионально обучить этому невозможно, для этого должна быть особая душа. Это как музыкант – можно быть посредственным исполнителем, а можно быть удивительным музыкантом. Музыка сама наслаждается тем, что она исполняется каким-то замечательным человеком. Вот такого уровня язык фарси у Сафара, и тонкое понимание того, о чем он говорит. Сафарджан мог бы закрыться в своей персоязычной нише, у него высокий авторитет в академических гуманитарных кругах Тегерана и Ирана в целом. Я этому свидетель, потому что и меня, и Олжаса Сулейменова, и Сейдахмета Куттыкадама он в разные годы привозил в Иран. С бесконечной любовью к истории Ирана он показывал нам эти города, эту поэзию, эту великую историю, своих потрясающих друзей, живущих там.
Мне довелось встречаться с этими людьми, например, дважды - с духовным лидером суфийского ордена «Негматуллохи» Нуралишохом Тобанда. Это невероятный человек, он лет 30 прожил во Франции, в Сорбонне защитил докторскую диссертацию, автор многих книг о суфизме, у него только в Иране 6 млн. последователей. Это человек изумительной, утонченной натуры. И он дважды нас принимал, благодаря авторитету Сафара. У нас были истинно духовные беседы с этим человеком. Такие беседы перекраивают жизненный путь, и я благодарен Сафару за те встречи.
Вот такого уровня у него друзья. Среди них могу назвать еще устода Фаридуна Джунайди – крупнейшего знатока зороастризма, профессора, который живет в Тегеране. Мы были у него дома, неоднократно встречались также и с его учениками. Говорили о древней зороастрийской культуре, о суфизме и суфийской литературе. Зороастризм это самая первая религия единобожия, общая религия иранцев и туранцев. Суфизм – во многом с ним преемственно связан.
Отдельно хотел бы сказать о его языке фарси. В рамках международного проекта «Каспий, нефть и культура» нам в нескольких городах Ирана довелось участвовать в дискуссиях различной степени сложности о прошлой и современной культуре прикаспийских народов. Неизменно роль переводчика брал на себя Сафар и справлялся с ней блестяще.
По просьбе аудитории он несколько раз читал лекции на фарси. После одной из них иранский профессор из Тегерана сказал: «Мы бы хотели учиться у этого человека настоящему фарси».
Вот такой он, наш друг, человек высокой Миссии.
Сафар Абдулло родился в Таджикистане, там окончил Таджикский Гос. Университет, потом была Москва. О том, что в нем была и есть постоянная тяга к совершенствованию своего знания фарси, не только лексики, но и музыки, мелодики языка, я уже говорил. В мире, конечно, много иранистов, но чтобы быть настоящим знатоком духовности Ирана, нужно чувствовать великий фарси на атомарном уровне, и Сафару это дано.
В сложные годы своего гражданского становления он сумел не уйти в отчаяние, в цинизм, не оробел, напротив- мобилизовался. Он настоящий воин по жизни.
У него были хорошие родители, хорошие первые учителя, он всегда искал для себя духовный продукт высшего качества. Читал только лучшие образцы литературы и гуманитарной науки.
Сафар изначально не был текстологом, занимался теорией литературы. Но каких высот достиг в чувствовании арабографичного текста. Это могут быть тексты и на фарси, и на арабском, и на тюрки. Он выдающийся текстолог, и эта его способность позволяет совершать очень важные открытия. Например, никто не предполагал, что в Национальной библиотеке Республики Казахстан хранятся уникальные рукописи персидско-таджикской гуманитарной мысли. Считалось, что это религиозные книги, так как они и хранились под грифом «религиозные книги». Оказалось, что это шедевры философской, поэтической и культурной мысли великого Востока, в частности, были обнаружены две уникальные рукописи произведений Абдуррахмана Джами, переписанные еще при жизни поэта. Они являются самыми ранними рукописями произведений великого мыслителя и поэта. И это стало известно науке благодаря исследованиям Сафара Абдулло, результатом которых стал изданный в 2008 году Каталог персоязычных рукописей. Огромное событие не только в научной жизни Казахстана, но и всего персоязычного мира. Одно из его многих значимых дел.
Или – другое. Вместе с Олжасом Сулейменовым, с которым Сафара связвают многие годы дружбы и гуманитарного соратничества, он создал издательство, которое почти пять лет успешно работает на издательском рынке Казахстана, стремясь вернуть людей к чтению книги, приобщая их к своей родной и мировой литературе.
Одна из объективных причин успеха «миссии» Сафара Абдулло – он высоко держит планку серьезного востоковедения. Причем, это относится не только к иранистике и ираноязычной культуре, но и к арабистике, тюркологии – в формате и на уровне классического востоковедения.
Люди «миссии», как правило, бывают не только подвижниками, но и просветителями, воспитателями, педагогами. Совершенно естественно, что Сафар Абдулло- прекрасный педагог, у него много учеников, которые овладевают настоящим фарси, настоящим востоковедческим знанием, и они ему очень благодарны. Они начинали как студенты, а теперь становятся серьезными учеными. Вот эти всходы очень важны. Это весомый вклад Сафара в нашу гуманитарную науку.
У казахов есть замечательное выражение - «сегіз қырлы бір сырлы», что в переводе на русский язык означает «восемь граней, одна сущность». Это выражение приложимо к С.Абдулло. Это - многогранный человек, с обширными познаниями в разных областях, с высокой степенью одухотворенности. Ренессансная личность. Ученый, педагог-просветитель, пытливый исследователь истории, языковед, литературовед. Уверенно работает в сравнительном литературоведении, имея фундаментальное знание мирового литературного процесса. Этичный, высоконравственный человек. Настоящий друг. В трудной ситуации поддерживает тех, кого считает людьми одного поля действия. Как правило, это ученые и писатели. Могу назвать имена десятка людей – казахов, русских и других, кто благодарен Сафару за это его качество.
Небольшая деталь к тому, что он - воин. Здесь уместно будет рассказать о наших «Беседах на Шелковом пути».
«Беседы на Шелковом пути» - это семинар, который проводился уже 8 раз. Каждый год мы собираемся в разных местах Казахстана или Киргизии. Последняя встреча была на берегу озера Бурабай. Это содержательные семинары, у них добрая репутация. Из года в год собираются ученые, писатели, философы и ведут откровенные разговоры о ситуации в Центральной Азии. Начали с вопроса – что же с нами произошло? Говорили о том, как каждый переписывает историю, как мы разбегаемся в разные стороны и т.д. Потом было осмысление всех этих процессов. Ведь что происходило тогда – конфликт на конфликте: узбекско-кыргызский, таджикско-узбекский, казахско-кыргызский, узбеко-казахский. Туркмены как бы сами по себе. Для того, чтобы противостоять этой тенденции, нужны были люди, имеющие серьезное влияние в своей среде, в своем национальном мире. И такие люди нашлись. Такие, например, как Акбар Турсунов, замечательный таджикский философ, востоковед, который несколько лет читал лекции в Пенсильванском университете в США. Сейчас он директор Института языка, литературы и востоковедения АН Таджикистана, академик. Мы встречались с ним два раза, первый раз на Иссык-Куле, потом в Казахстане. В этом прямая заслуга Сафара Абдулло, потому что его уважают люди такого масштаба, как Акбар Турсунов, как братья Шукуровы – ученые из Москвы, наши друзья. Один из них, Шариф Шукуров, постоянный участник бесед на Шелковом пути.
В Центральной Азии нет, к сожалению, ни одной аналогичной переговорной площадки. В этом смысле, «Беседы на Шелковом пути» – это чрезвычайно важный инструмент удержания нашей близости. И здесь, конечно, такие органичные для Центральной Азии люди, как Сафар Абдулло – очень востребованы. Его всегда с удовольствием слушают. Когда он приглашает таких поэтов как Мумин Каноат или великая Фарзана, на семинарах «Бесед» вспыхивают импровизированные мушайра с участием всех центральноазиатов. Вдохновенные, полные братской теплоты чувств друг к другу.
Первый раз мы собрались в Аксу-Жабаглы, Южно-Казахстанская область. Там известный заповедник. Обычно такие места и ищем для встреч. Чтобы была настоящая природа. Беседы в такой обстановке, как правило, приятны и содержательны. В тот раз недалеко от заповедника был какой-то праздник, со скачками и кокпаром. Нас пригласили, угощали хорошим кумысом. С нами были гости из Москвы, литературный критик Евгений Сидоров, который дважды был министром культуры России и постоянным представителем Российской Федерации в ЮНЕСКО, и Николай Анастасьев, крупный литературовед, профессор МГУ. Все участники Семинара с интересом смотрели конные состязания. Неожиданно обнаружили отсутствие в своей компаний Сафара Абдулло.
С изумлением увидели его среди всадников, числом более ста, сражавшихся на своих разгоряченных конях за обладание главным призом - тушей ритуального козла. Иранец в лавине охваченных азартом туранцев. И он – победил! И красив был он эпически в этой своей победе.
«Беседы на Шелковом пути» - это то, что мы вместе с ним сотворили, плечом к плечу. Я бы хотел, чтобы у него было все больше и больше творческих побед. Желаю, чтобы у него было больше побед, потому что он в такие моменты улыбается, и весь облик нашего брата таджика становится прекрасен. Он нас радует и укрепляет, и мы понимаем, что мы Центральная Азия. Сафар – это человек Миссии, он для этого рожден, и он великолепно ее осуществляет!
23.04 23:57
