Нынешняя стабилизация курса сомони не является поводом для оптимизма, так как использованные для ее достижения методы могут оказать серьезное негативное влияние на перспективы роста таджикской экономики.
Начиная с февраля 2016 года курс национальной валюты в Таджикистане после значительной девальвации, наконец, стабилизировался по отношению к основным иностранным валютам, застыв на отметке 7,86 сомони за один доллар. Можно даже наблюдать довольно странную картину, когда курсы иностранных валют, устанавливаемые коммерческими банками, находятся на более низком уровне, чем официальный курс, установленный Национальным банком Таджикистана (НБТ).
Раньше случалось, что официальный и коммерческий курсы заметно отставали от фактического рыночного, но всегда наблюдалось их традиционное соотношение – коммерческий курс был выше официального.
Может, кризис закончился? Ведь действительно произошли некоторые изменения внешних факторов – цены на нефть немного выросли, что привело к укреплению российского рубля, от курса которого так или иначе, но тоже зависит таджикская валюта.
На самом деле не обошлось без активного вмешательства самого банковского регулятора. Какие именно действия предпринимает НБТ и какие они могут иметь последствия? Хотя для экспертов-экономистов приводимые здесь факты и оценки не открывают ничего нового, большинству неспециалистов далеко не очевидно, почему столь желанная стабильность курса может таить в себе угрозу для таджикской экономики.
Что происходит?
Некоторые действия НБТ по укрощению «строптивого» доллара носили чисто административный характер – закрытие частных обменных пунктов, ужесточение наказания за операции с валютой и т.п. Административные меры не помогли, скорее способствовав расцвету черного рынка, на котором курс изменялся буквально за считаные часы. Хорошим индикатором также являлся курс доллара, который коммерческие банки устанавливают по пластиковым картам. До начала февраля он постоянно рос, заметно опережая курсы покупки и продажи валюты в тех же банках.
И вот в феврале ситуация кардинальным образом меняется. Сначала начинает снижаться курс по пластиковым картам, а потом и на черном рынке ажиотажный спрос на валюту падает.
Одновременно происходят другие события – в банках ощущается острая нехватка наличности в национальной валюте. Есть затруднения с обналичиванием средств на расчетных счетах организаций, и еще больше жалоб на проблемы со снятием наличных в банкоматах. Руководство «Точиксодиротбанка», одного из наиболее проблемных, комментируя происходящее, называет технические причины – внедрение нового процессингового центра и т.п. Однако никакие технические причины или даже ухудшение финансового положения отдельных банков не объясняют ситуацию с курсом.
Зато есть другое объяснение для необычно «стабильного» курса и проблем с ликвидностью в банках – это сокращение объема денежной массы в сомони, т.н. «монетарное сжатие», проведенное Национальным банком.
Если в течение 2015 года объем денежной массы оставался относительно стабильным, с колебаниями в пределах 4-5%, то в январе 2015 года денежная масса в национальной валюте сократилась почти на 8%, с более чем 6,5 до 6 млрд сомони (данные статистики НТБ). В первую очередь произошло сокращение объема наличных денег вне банков (т.н. «агрегат М0») – с 4,59 до 4,17 млрд сомони.
Таким образом, создавав определенный дефицит сомони на рынке, НБТ сократил спрос на иностранную валюту, и ее курс упал. Опубликованные НБТ данные об объеме денежной массы за февраль говорят о том, что дальнейшего сжатия не происходит. Наоборот, пошел обратный процесс – объем денежной массы вырос до 6,4 млрд сомони, что лишь ненамного меньше декабрьских данных.
Трудно сказать, какие именно механизмы использовал НБТ. Центральный банк может влиять на объем денежной массы через т.н. «операции на открытом рынке», скупая у банков или продавая им ценные бумаги (обычно гособлигации), путем изменения требования к объемам обязательных резервов банков или через ставку рефинансирования (процент по кредитам, предоставляемым Нацбанком коммерческим кредитным организациям).
Такие действия, как операции на открытом рынке, обычно широко не анонсируются. Но информация о ставке рефинансирования НБТ доступна для общественности – с 1 марта 2016 года она выросла и составляет теперь 9%. Предыдущее повышение ставки было в декабре 2014 года - с 6,9 до 8%. Это говорит о переходе к более жесткой монетарной политике, периоду «дорогих» денег.
Скорее всего, предпринимаемые меры рассчитаны на временный эффект, пока внешние факторы не станут более благоприятными или НБТ не подкопит валютных резервов. Тогда уже можно будет «отпустить» курс в свободное или относительно свободное плавание. А сейчас главное - «стабильность».
Проблема только в том, что подобные решения имеют целый набор, в первую очередь негативных, последствий, и запущенные экономические процессы не так легко будет «отмотать» назад, снова увеличив денежную массу.
Цена стабильности
Сокращение денежной массы действительно используется в качестве инструмента регулирования, но в основном в периоды слишком интенсивного роста экономики, чтобы ее «перегрев» не привел к высокой инфляции. Хотя и в этом случае денежное «сжатие» несет в себе риск спровоцировать кризис.
Но в ситуациях, когда искусственное снижение объема денег в экономике происходит в периоды ее спада, оно приводит только к дополнительному замедлению экономических процессов. Это все равно что у и так обессиленного болезнью человека выпустить дополнительно пол-литра крови.
Более научно объясняет проблему т.н. «уравнение обмена», выведенное американским экономистом Ирвингом Фишером. Оно описывает взаимосвязь денежной массы в экономическом обороте, скорости обращения денег, уровня цен в экономике и объема производства продукции. Взаимосвязь эта такова, что экономический рост прямо зависит от объема денежной массы и скорости обращения денег – замедляется оборачиваемость денег, а вместе с этим снижается экономическая активность.
То, что оборачиваемость денег в Таджикистане уже заметно упала, можно увидеть по снижению уровня инфляции. Сам НБТ отмечает, что инфляция в потребительском секторе Таджикистана в феврале составила всего 0,5%, что на 0,9% ниже по сравнению с январем этого года. Только если в регуляторе склонны связывать снижение инфляции с нормализацией ситуации на внутреннем валютном рынке и укреплением сомони, на самом деле суть в другом. Рост цен сдерживают продолжающееся падение спроса и нехватка денег, заметное падение скорости их обращения.
Если бы не тотальная зависимость от импорта, возможно, мы бы даже наблюдали сейчас дефляцию – т.е. фактическое снижение цен. И казалось бы, есть повод порадоваться, раз цены снижаются. Только когда на рынке дефицит денег, что толку от низких цен?
Сокращение денежной массы сначала ведет к замедлению скорости обращения денег, а продолжающееся падение спроса на товары и услуги ещё больше стимулирует падение цен и сокращение объёмов производства, торговли и занятости. Нехватка денег в обороте и проблемы с ликвидностью в банках могут привести торговлю даже к частичному возврату бартера – прямого обмена товарами. Почти как в суровые 90-е. И, хотя такие сделки запрещаются таджикским законодательством, т.к. затрудняют сбор налогов, полностью их невозможно заблокировать.
Несмотря на рост денежной массы в феврале, который, возможно, продолжится и весной, все внешние признаки «замерзания» рынка присутствуют и на конец марта. Дело в том, что экономические процессы во время спада экономики разворачиваются гораздо медленнее. Они остро реагируют на монетарное ужесточение, но в гораздо меньшей степени и не так быстро - на монетарные стимулы.
И это еще не все. Ужесточение монетарной политики «бьет» по бизнесу также повышением процентных ставок и ограничением объема кредита.
Между тем в Таджикистане и так уровень рентабельности многих предприятий ниже стоимости кредитных ресурсов, а падение покупательной способности населения дополнительно снизило прибыли. Даже относительно рентабельные компании дефицит наличности и подорожание кредитов приведет к тому, что они смогут финансировать максимум свой оборотный капитал, забыв об инвестициях. Отсутствие же инвестиций в обновление производственной базы приведет, в свою очередь, к износу основных фондов и к долговременной стагнации.
В итоге денежные «качели», хотя и позволяют стабилизировать курс, чреваты долгосрочным падением производства и инвестиций, убытками и остановкой экономического роста в целом.
Среди таджикских экономистов на контрпродуктивность искусственного дефицита денег в экономике регулярно указывает профессор Ходжимухаммад УМАРОВ. «Денег должно быть достаточно. В условиях Таджикистана необходимо принципиально отказаться от монетарной политики сжатия денег», - говорит в одной из своих недавних статей профессор Умаров («Как спасти сомони?» - news.tj, 27 февраля 2016 года).
В мировом опыте также достаточно примеров. Так, многие экономисты сходятся во мнении, что монетарное сжатие было одним из катализаторов т.н. Великой депрессии – кризиса, имевшего место в американской экономике в 30-е годы прошлого столетия.
Легкого решения нет
Конечно, стремительная девальвация сомони является нежелательным явлением, но в борьбе с нею очень важно не забывать о долгосрочных последствиях. Внешняя ситуация, скорее всего, не изменится в лучшую сторону, и что делать, когда дополнительное снижение экономической активности повлияет на доходы бюджета?
Бюджетный дефицит рано или поздно заставит правительство обратиться снова-таки к Нацбанку, только уже с другой задачей – финансировать этот самый дефицит. И тогда прощай, «стабильность», и здравствуй, новая девальвация.
Альтернативой жесткой монетарной политике в сегодняшней ситуации может быть контролируемая девальвация. Сейчас, когда ситуация относительно стабилизировалась, необходимо не «пережимать пружину», а установить более реальный курс, который, скорее всего, на 5-7% выше сегодняшнего. При этом желательно не допускать большого разрыва официального курса НБТ и рыночного курса, что ведет к искажению информации о реальных макроэкономических показателях.
В дальнейшем плановая и контролируемая девальвация, в пределах 7-8% в год, также более предпочтительна. Это даже дает некоторые преимущества внутренним производителям и экспортерам. Конечно, девальвация повлечет за собой инфляцию. Но главное, чтобы ситуация была максимально прогнозируемая для всех игроков, а валютный рынок и рынок в целом стабильно работали. А вот игра в «холодный/горячий душ», когда в результате внешних шоков сначала происходит значительная девальвация, потом «замораживание» курса, накапливание проблем и снова девальвация, не выгодна никому — ни государству, ни банкам, ни бизнесу, ни простым гражданам.
И, конечно, без глубоких структурных реформ экономики любые монетарные меры не могут быть эффективны в долгосрочной перспективе. Новые экономические реалии не оставляют шансов на процветание при существующей неэффективной модели таджикской экономики.
Если же курс на поддержание искусственной стабильности сомони продолжится, его итогами могут стать заметное падение стоимости активов компаний, банкротства и последующая глубокая рецессия. В этом случае на окончательное восстановление экономики понадобится гораздо больше времени, чем в ситуации сохранения работоспособного рынка, пусть и ценой обесценивающейся валюты.
21.11 21:43
