Наш земляк писатель Шарифбек АЗИЗИ пишет только в детективном жанре. Мы решили познакомить его с читателями «АП», ведь детективщиков у нас можно по пальцам сосчитать. А может, он вообще единственный…
- Скажите, что движет человеком, когда он берётся за перо?
- Причина может быть разной, это жажда славы и стремление кому-то что-то доказать, и даже просто деньги. Это подсознательная материя.
Основную массу произведений литературы можно разделить на две группы – те, где есть проблемы, и те, где есть безупречный герой. В первом случае писатель хочет говорить о проблеме, достойной глубокого осмысления и всестороннего обсуждения. Во втором случае он хочет говорить о себе. Я думаю, на основе любого произведения писателя можно составить его психологический портрет.
- Почему именно этот жанр вы выбрали?
- Проблема борьбы добра со злом беспокоит человечество испокон веков. Для литературы, в том числе для писателя, всегда на первом месте стоял и стоит человек. Человек с его проблемами, человек, который опирается на бога, чтобы тот наказал непокорных.
Каждый, кто читал поэму “Шахнаме”, наверное, пришел к выводу, что вся мировая история - это битва бога с дьяволом, а поле битвы – души людей.
Когда заходит речь о детективе, упрек в отступлении от канонов воспринимается как вполне допустимый, даже законный. В самом деле, если нет тайны, если нет её раскрытия, то есть ли криминальный роман?
Стремясь пропустить добро и зло через души персонажей, я стараюсь, чтобы добро в этом поединке всегда выигрывало, а как это получается, судить может только читатель.
- В одном из своих интервью вы назвали себя случайным писателем. Почему?
- Потому что когда в 1999 году я впервые взялся за перо, мне было сорок четыре года. Это тот возраст, когда Расул Гамзатов написал свои мемуары: “Мой Дагестан”…
Взялся я за перо не по доброй воле. Писателем хотел стать мой сын Абдумаджид, который в феврале 1997 года в возрасте 13 лет ушел из жизни. В ноябре того же года скончался мой двенадцатилетний сын Сорбон, и мы с ними поменялись местами. Я стал писателем и «привел их в милицию» вместо себя. По сей день во всех моих произведениях - а это десять повестей и тринадцать романов - их имена звучат в роли главных героев...
Образ Абдумаджида и Сорбона соответствует собирательному образу всех добропорядочных милиционеров, которых мне пришлось видеть на протяжении 28 лет службы в милиции.
«Цензура – это лишнее»
- Наша литература всегда славилась великой поэзией, а что вы можете сказать о прозе?
- Нельзя сказать, что таджикская проза такая же тощая, как семь коров, которые приснились Фараону, и для толкования данного сна не надо призывать Юсуфа. Для этого достаточно ознакомиться или прочитать книги своих соотечественников.
- Вы когда-нибудь думали о переводе своих произведений?
- Перевод сам по себе - это удивительное чудо самоотречения, это щедрость, на которую идешь во имя любви и дружбы. Отдать свой талант, вдохновение, физические силы и время ради того, чтобы на твоем родном языке читали произведение, под которым стоит чужая фамилия. Мне помнится статья поэта Аслама Адхама “Перевод – это мои стихи”. Читая стихотворение великих поэтов в переводе Аслама Адхама, я пришёл к выводу, что сам переводчик был великим поэтом.
Эту великую миссию в годы Советской власти переводчики выполняли и даже перевыполняли. Сейчас по объективным причинам эта часть литературы тоже хромает.
- Что вы можете сказать о критике - о литературной критике в нашей стране?
- В годы застоя критику называли плодами коммунизма. Хотя до коммунизма мы и не дотянулись, однако уважение к критике того времени у меня осталась. В те годы я был студентом юрфака и однажды на страницах газеты “Маориф ва маданият” читал дискуссию писателя Джумы Одина и критика Атахана Сайфуллоева. Дискуссия шла вокруг книги Джумы Одина “Гузашти айём”. Она была очень бурной, так как писатель осмелился критиковать секретаря райкома. После того как ЦК КП Таджикистана наложил вето на издание данной книги, критики тоже вышли «из окопов» и перешли в наступление…
В последние годы такой критики мне не встречалось, однако и сейчас думаю, что некая инерция восприятия того или иного произведения существует. Мы порой недоумеваем, почему вдруг не заслуживающую внимания книгу восхваляют до небес критики и читатели тут же начинают за ней гоняться, а в это время прекрасный роман (или повесть) проходит совершенно незамеченным.
Для творческого человека это трагедия. Изменить в этом русле что-либо трудно, потому что в уме у нас всегда кружится одна мысль: нехорошо судить тех, кому дал бог, - и это тоже экспансия, которая пришла к нам из глубины веков.
- Раньше была цензура, а сейчас её нет. На ваш взгляд, это хорошо или плохо?
- Политику можно сравнить с дождем и ветром. Если идёт дождь или дует ветер, мы не можем защитить ни себя, ни крыши своих домов; раз так, нам лучше смириться с этим и благодарить бога, чтобы был мир, чтобы люди понимали друг друга и дорожили независимостью.
Благодаря независимости не только творческие люди, но и все граждане стали чувствовать себя более свободными.
Творческая свобода и ответственность за слова лично для меня никогда не вступали в противоречие, я пишу о том, о чём хочу, и самое большее, с чем могу столкнуться - это противодействие со стороны издателя, если этот издатель перестраховщик или бюрократ. По сей день я на своей дороге таких не встречал, потому что все свои книги печатал в частных изданиях…
Государство должно верить в искренность своих граждан - когда человеку веришь и даешь волю, он чувствует себя более ответственным, но когда ему запрещаешь, он обязательно постарается сделать какую-нибудь пакость. Исходя из этого, я думаю, цензура для художественной литературы это лишнее.
«Детектив - как шахматы»
- Кого, чего вы больше всего опасаетесь?
- Равнодушия. Поверьте, это самый страшный враг человека. Оно всегда страшно и всегда опасно. Оно там, где человек молчит, и там, где лжёт и лицемерит. От таких людей всего можно ожидать, они ради своего блага идут на преступление и на предательство. Для таких людей нет ничего святого, потому что они живут только сегодняшним днём.
Нет такого преступления, которое могло бы осуществиться, если бы рядом не стоял равнодушный человек.
- Раньше, как мне помнится, бытовала теория, что творческие люди, в том числе писатели, должны быть в гуще жизни, принимать активное участие в воспитании молодежи. Как обстоит дело с этим сегодня?
- Писатели всегда в гуще жизни, в тех регионах, в которых проживают.
Действительно, раньше были массовые писательские десанты, то в один, то в другой регион, и это вроде давало плоды, потому что к голосу писателя и к его слову прислушивались все слои общества. Сейчас такая практика существует или нет, я не в курсе.
В Сагирдаште – это тот регион, где я живу – у руководителей свой актив, в основном это люди своего круга, проверенные люди, которых называют “фаъолами”. Исходя из этого, я думаю, что эти «фаъолы» и принимают «активное» участие в воспитании молодёжи…
- Вернемся к творчеству. Вы будете и дальше писать только в детективном жанре?
- Детектив - как шахматы, где требуются тонкое чутье и безупречная логика. Автору приходится подчиниться правилам игры, а не законам жизни.
Читатель, открывая детектив, заранее знает, что будет совершено преступление и что в конце его раскроют. В этом смысле ничего нового читателя не ждёт, но ему интересно, каким образом будет найдена разгадка, и этот интерес наверняка никогда не иссякнет.
К сведению читателей, французский писатель Жорж Сименон за сорок лет своего творчества написал 214 романов, английская писательница Агата Кристи написала 67 романов. В данное время русские писатели-детективисты Дарья Дашкова, Александра Маринина и Фридрих Незнанский каждый год не только пишут, но и публикуют по шесть-семь романов, и большинство из них уже экранизировано.
На основе моей повести “Блеск алмаза” в 2008 году кинорежиссёры Гайюр Ашури Растагор и Вохид Махмудов написали сценарий и представили свой труд сначала в Госкомитет по телевидению и радиовещанию, потом в МВД, но, правда, по сей день судьба этого сценария осталась нерешённой.
25.04 12:26
