В Душанбе на минувшей неделе прошла Международная конференция высокого уровня по итогам Международного десятилетия действий «Вода для жизни» - 2005-2015».
На этот масштабный форум собрались около 1,5тыс политиков и специалистов из 100 стран мира.
Много справедливых слов было сказано его участниками об истощении и загрязнении водных ресурсов планеты, росте населения и необходимости в связи с этим сообща решать водные проблемы, учитывая взаимные интересы. По итогам конференции принята Душанбинская водная декларация. Мероприятие завершилось.
Государства остались при своих водных проблемах и разногласиях, а общество – без ответа на главный вопрос: когда политические декларации будут переведены в практическую плоскость. Это касается и Центральной Азии, где основной нерешаемой из года в год проблемой остается несогласованность гидроэнергетического и ирригационного режимов водостоков трансграничных рек.
При этом все страны заявляют о необходимости согласования действий с взаимным учетом интересов. В том, почему так происходит и где лежит ключ к решению водных проблем региона, «Фергана» разбирается вместе с экспертами из Таджикистана и России.
История вопроса
В советские времена между республиками Центральной Азии в водно-энергетической сфере действовала отлаженная система, когда регулирование речного стока странами верховья компенсировалось поставками энергоресурсов странами низовья.
Иначе говоря, Таджикистан и Кыргызстан зимой накапливали воду в водохранилищах своих Нурекской, Кайраккумской и Токтогульской ГЭС, а летом сбрасывали ее для полива пахотных земель Узбекистану, Казахстану и Туркмении, за что зимой получали от них недостающие электроэнергию и газ.
После распада СССР развалилась и единая энергосистема региона. Страны низовий стали продавать газ и электричество соседям по рыночным ценам, а за долги прекращали поставки. Таджикистан и Кыргызстан столкнулись с дефицитом энергии в зимний период.
Так, в большинстве районов Таджикистана ежегодно в осенне-зимний период вводятся жесткие лимиты на подачу электричества, от которых страдает население и промышленность республики.
Поэтому вполне закономерно, что Таджикистан и Кыргызстан озаботились вопросами обеспечения собственной энергетической безопасности путем круглогодичной эксплуатации имеющихся ГЭС и строительства новых крупных гидроэнергетических объектов: Рогунской (на реке Вахш) и Даштиджумской ГЭС (на реке Пяндж) в Таджикистане и двух Камбаратинских ГЭС (на реке Нарын) в Кыргызстане.
Эти планы настораживают соседний Узбекистан, который опасается, что дополнительное регулирование стока указанных рек (плюс к уже имеющимся на них водохранилищам) позволит Таджикистану и Кыргызстану контролировать спуск воды.
Таким образом, энергетические приоритеты стран верховья противоречат сельскохозяйственным интересам стран низовья, так как одним, в первую очередь, нужна электроэнергия, а вторым – вода для развития орошаемого земледелия.
В результате на сегодняшний день мы имеем все более усугубляющийся разрыв энергетических связей и нарастание водных противоречий, постоянно предъявляемые друг другу упреки и претензии, которые в большей степени дезинтегрируют государства, а не сближают их.
Обостряет ситуацию динамично растущее население и, соответственно, потребность в воде, нерациональное водопотребление вследствие использования устаревших ирригационных и дренажных систем в странах региона.
Кто и как управляет водой
Сегодня единственным органом, решающим вопросы управления трансграничными реками бассейна Аральского моря, является Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК).
Она и ее исполнительные органы – бассейновые водохозяйственные организации (БВО) «Амударья» и «Сырдарья» - были созданы в начале 1990-х годов и включены в состав Международного фонда спасения Арала (МФСА). МКВК заседает ежеквартально на уровне руководителей водохозяйственных ведомств пяти государств, оценивает водность рек и решает, сколько воды должна забирать каждая из республик.
Но, как говорит заведующий лабораторией гидроэнергетики института водных проблем, гидроэнергетики и экологии Академии наук Таджикистана Георгий Петров, парадокс в том, что режимы работы гидроузлов бассейна Аральского моря до сих пор разрабатываются без участия энергетиков.
А реализуются эти режимы энергетиками без участия представителей водного хозяйства:
- МКВК – это орган исключительно водного хозяйства. К сожалению, сегодня он работает недостаточно эффективно по причине недопонимания между странами по вопросам эксплуатации водных объектов межгосударственного значения. Одним из основных недостатков МКВК (с БВО) является то, что они, будучи межгосударственными, не предусматривают у себя ротации кадров и участия специалистов из всех республик.
Органы МКВК располагаются в Ташкенте и сформированы на 100 процентов национальными кадрами Узбекистана. Соответственно, в большей степени они учитывают интересы одной страны.
И если до 2009 года существовала объединенная энергетическая система, которая управлялась единым диспетчерским центром, причем с учетом интересов ирригации, то сейчас она практически развалилась.
Проблемы не в вопросах вододеления, а в регулировании стока рек в соответствии с противоречивыми интересами ирригации и энергетики.
Тем не менее, любые организационные формы взаимодействия между государствами полезны. МФСА (я много работал в его структурах и принимал непосредственное участие в разработке программ бассейна Аральского моря) – это, прежде всего, постоянно действующий дискуссионный клуб, что очень важно сегодня.
В то же время надежды, что МФСА будет инвестиционным источником, были наивными и не оправдались. Страны сами за счет собственных средств решают свои проблемы: Узбекистан и Казахстан – в Приаралье, Таджикистан – на Рогуне, Кыргызстан – на Камбарате-1 и -2 и каскаде Верхненарынских ГЭС.
Кто, кому и что должен
Как говорят эксперты, МКВК – единственный на сегодняшний день «примиряющий» орган, сглаживающий все противоречия между странами. Но проблема в том, что МКВК не уполномочена решать вопросы взаиморасчетов по воде.
Она только дает рекомендации по вододелению и водопользованию, но страны позволяют себе им не следовать.
Между тем, Кыргызстан уже много лет поднимает вопрос платы за накапливаемую ежегодно в водохранилищах страны воду, которая подается Узбекистану и Казахстану.
На прошедшей в Душанбе конференции премьер-министр Кыргызстана Темир Сариев вновь сказал об отсутствии компенсационного механизма для Кыргызстана и Таджикистана за поставляемые странам низовья водные ресурсы.
Он посетовал на то, что в ущерб своему населению республика зимой накапливает воду для летних нужд аграриев стран низовья. К тому же кыргызские эксперты полагают, что государства низовья должны возмещать затраты Таджикистана и Кыргызстана на регулирование водного стока, обслуживание водохранилищ, мониторинг водных ресурсов, составление гидрометеопрогнозов, которые необходимы, в основном, странам низовья.
Механизм взаиморасчетов и компенсаций работал в советские времена, когда существовала бартерная система распределения водных и энергетических ресурсов между республиками одной страны в соответствии с их потребностями.
Но в условиях, когда водные ресурсы поделены государственными границами, эта система уже не сработает, считает Георгий Петров:
- Компенсационный механизм, о котором постоянно говорят страны верховьев рек: Таджикистан и Кыргызстан, – это палка о двух концах.
Прежде всего, само применение к Токтогулу и Нуреку понятия объектов межгосударственного значения – это, по сути дела, признание их общей собственностью не только самих Таджикистана и Кыргызстана, но и всех других стран региона.
Те, думаю, на это с удовольствием согласятся, но нужно ли это Таджикистану и Кыргызстану?
А затраты на содержание Нурека и Токтогула страны-владельцы несут для того, чтобы реки вырабатывали необходимую для них электроэнергию, и прибыль от последней компенсирует их. Вот если бы Таджикистан и Кыргызстан показали, что они затрачивают какие-либо средства для получения выгод странами нижнего течения, то можно было бы требовать и компенсацию. Но такого обоснования пока нет.
Единственное, что здесь может иметь место, – это оказание услуг по регулированию стока. Здесь возможны компенсации, и такая схема была прописана в Бишкекском соглашении по реке Сырдарья 1998 года. Но это была только схема, без разработки конкретных механизмов она так и не заработала.
Нужен новый механизм
По данным ООН, из-за несогласованности решений в сфере координации трансграничных водных проблем Центральная Азия ежегодно теряет 1,75 миллиарда долларов, а может, и больше. Чтобы избежать конфликтов в использовании трансграничных рек, должен быть совместно разработан новый экономический механизм совместного комплексного использования водно-энергетических ресурсов, что при нынешних разногласиях – дело непростое, считает Георгий Петров:
- Это должен быть технический документ. А общие стратегии уже разработаны в большом количестве и на самом высоком уровне. Разработка инженерного, технико-экономического документа – это очень серьезно.
Во времена СССР этим занимались такие институты, как Гидропроект и Гипроводхоз, в каждом из которых работало по несколько тысяч специалистов. И даже эти институты привлекали к сотрудничеству еще десятки других специализированных научных и проектных институтов из всех союзных республик.
Это показывает, что такое эффективная взаимозависимость: никакая отдельная республика такую работу самостоятельно выполнить не может. Вообще в вопросах совместного использования водно-энергетических ресурсов независимость не только не важна, но может быть даже вредной.
Более важной является безопасность, которая лучше всего обеспечивается такой взаимозависимостью между странами, разрушение которой будет самоубийственной для них.
В СССР именно такие механизмы и вырабатывались, обобщаясь в так называемых Схемах комплексного использования водных ресурсов бассейнов рек, например, Сырдарьи, Амударьи, Зеравшана и других.
В новых политических реалиях они требуют уточнения или обновления. Но ничего этого за 24 года независимости не было сделано. Были подписаны Алма-Атинское, Кызыл-Ординское соглашения, Нукусская декларация и прочие.
Все они, конечно, важны, но это, действительно, только декларации или протоколы намерений, носящие рамочный характер. Позднее было подписано уже упомянутое Бишкекское соглашение по Сырдарье, но совместный механизм водопользования так и не был разработан. Более того, само Бишкекское соглашение, по сути, прекратило свое действие.
В таком механизме, в первую очередь, должен быть заинтересован Узбекистан. Если взять Таджикистан, например, или Кыргызстан, то для них никаких опасностей не видно – сток рек не уменьшается, осадки увеличиваются, да и вообще воды для верховьев всегда хватит.
Сколько стоит вода?
В Центральной Азии растет дефицит воды. Уже сейчас Туркмения и Узбекистан входят в первую десятку стран, в которых воды на душу населения приходится меньше всего.
По оценкам ООН, к середине века регион будет испытывать серьезный недостаток воды в случае, если будет продолжаться хищническое и бесконтрольное ее потребление. Эксперты ООН прогнозируют, что в 21 веке вода станет более важным стратегическим ресурсом, чем нефть и газ.
В условиях нарастающего дефицита вода, безусловно, становится товаром. Времена безвозмездного ее использования проходят, и республикам Центральной Азии придется определить стоимость гидроресурсов, говорит директор Всероссийского научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации, академик Борис Кизяев:
- Известно, что Узбекистан отказывается платить за забираемую воду, потому что считает, что у него есть своя доля, которую Таджикистан и Кыргызстан должны ему отдать, так как вода – природное благо, которое принадлежит всем.
Ведь со времен Союза лимиты не изменились, и по международным соглашениям водные ресурсы разделены между всеми центральноазиатскими республиками.
Но тут есть нюансы. Вода, которая отработала на гидроэлектростанции, повторно используется в сельском хозяйстве. Для того чтобы каждый кубометр сработал, нужно его накопить, создать напор, эксплуатировать электростанцию, водохранилища.
А дальше, для распределения воды, нужны насосные станции, магистральные каналы, системы дренажа. Всё это затраты. МКВК должна подготовить технико-экономическое обоснование эффективности использования водных ресурсов всеми странами региона. Поэтому нужно рассчитать себестоимость каждого кубометра воды, который, входя в ГЭС, вырабатывает энергию, а потом, утекая вниз, идет на ирригацию.
Нужно подсчитать затраты на обслуживание этого кубометра каждой из стран, и кто какой суммарный доход с этого получает. Затем посчитать общие затраты и общие экономические выгоды. И потом уже можно оценить, как распределить воду, чтобы всем от этого была польза.
Чтобы решить эту сложную проблему, нужно создать межгосударственный водно-энергетический холдинг с участием России, который соединит не только водные ресурсы, но и ресурсы сельского хозяйства и энергетики в одно большое объединение.
Он бы производил электроэнергию для всех, а в летний период прикидывал, кому как выгоднее компенсировать эти затраты. Если такой орган будет создан, то он будет определять нужды для всех республик. Чтобы потом можно было учитывать долевое участие каждого от получаемого эффекта и его распределения на сооружение и эксплуатацию водных объектов.
Если все объединятся, то каждый получит свою гарантированную долю и воды, и энергии. Думаю, что все страны должны быть в этот заинтересованы.
- Вы упомянули Россию… В чем заключается интерес России в участии в водно-энергетическом холдинге со странами Центральной Азии?
- Тут не только экономический интерес, но есть экологический и социальный аспекты. Нарушение экологического баланса в Центральной Азии из-за усыхания Арала приводит к климатическим и погодным аномалиям и в самой России.
Кроме того, Россия заинтересована в стабильности в регионе, и любые конфликты, в том числе на почве воды, там совсем не нужны. В условиях санкций Россия нуждается в овощах и фруктах. И в этом плане было бы нелишним рассмотреть проекты совместного использования водных, земельных, энергетических и трудовых ресурсов России и стран центральноазиатского региона.
Так, сельхозпродукция, выращиваемая в тех же Таджикистане и Киргизии, шла бы на экспорт в Россию.
А Россия могла бы компенсировать Таджикистану и Киргизии нехватку электроэнергии в зимний период, поставляя ее в регион через энергосистемы Казахстана. И еще один немаловажный социальный аспект: если все водно-энергетические вопросы будут урегулированы, то республики получат новый толчок к развитию экономик, а значит, массовый отъезд людей на заработки в Россию сократится.
То есть миграционные проблемы смягчатся. Кроме того, все-таки в Центральной Азии еще много русскоязычного населения. И, по логике вещей, Россия должна быть заинтересована в том, чтобы они там тоже не бедствовали. В Таджикистане стоят наши воинские части, которые тоже нуждаются в обеспечении и водой, и энергией.
Россия также могла бы войти в долевое участие в вопросе обеспечения региона питьевой водой. Дело в том, что сами южные регионы России испытывают большую экономическую потребность в воде. Области Южного Урала – Свердловская, Тюменская, Оренбургская, Челябинская, Курганская – как раз нуждаются в переводе части стока из Оби в этот регион.
Цель этой идеи заключается не в том, чтобы заполнить Арал, а в том, чтобы подавать питьевую воду в Центральную Азию, и тогда бы меньше воды забиралось из Сырдарьи. И если мы будем обводнять южные регионы до границы с Казахстаном, то целесообразнее провести воду дальше – через Казахстан до Узбекистана.
Не нужно рыть каналы, сейчас можно провести трубопровод для питьевого водоснабжения. И если уж мы нефть, которую нужно добыть и очистить, гоним в Европу, то такой трубопровод протянуть на 2000 километров не так сложно. Кстати, казахи уже говорят, что вода в Сырдарье по экологическим требованиям не удовлетворяет нужды питьевого водоснабжения.
Этот вопрос пока поднимается периодически, но скоро к нему мы все равно вернемся. С другой стороны, Китай очень интенсивно разбирает в верховьях Черный Иртыш. Скоро он ни в Казахстан, ни к нам не дойдет. Поэтому нужда заставит заняться этим вопросом.
Многосторонность и политическая воля
Эксперты едины во мнении, что вопросы водопользования в Центральной Азии не могут быть решены только лишь в двустороннем формате. Как отметил Борис Кизяев, региону необходим надгосударственный независимый орган, который будет заниматься комплексным решением водохозяйственных, энергетических и аграрных вопросов.
Будет ли создан такой орган – зависит исключительно от политической воли и мудрости руководителей центральноазиатских государств, говорит президент Международной информационной сети водохозяйственных организаций стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии Полад Полад-заде:
- К сожалению, политические амбиции руководителей стран Центральной Азии пока берут верх. Не нефть, а именно вода для Центральной Азии является главным природным ресурсом, поэтому водные вопросы приоритетны и должны решаться президентами на высшем уровне.
По-другому их решить невозможно. Это пока еще в регионе не ощутили всю остроту проблемы. Но ситуация будет только обостряться, потому что недалек тот день, когда «проснется» Афганистан, решит развивать свои гидроэнергетику и сельское хозяйство и будет забирать, как минимум, свои законные 10 кубокилометров стока Амударьи, предусмотренные еще соглашением с СССР, которые он сегодня почти не использует. Вот тогда пропали низовья Амударьи – и Каракалпакия, и Бухара, поскольку Узбекистан особенно зависит от вышележащих стран.
Так что договариваться придется. А чтобы соблюдались квоты водопотребления, необходимо создать международную водную полицию и наказывать за нерегламентированный забор воды, как это делается в Европе, где все эти вопросы очень жестко контролируются.
На прошедшей в Душанбе конференции президент Таджикистана Эмомали Рахмон предложил провести новое международное десятилетие действий под девизом «Вода для устойчивого развития».
Но если как можно скорее не начать распутывать сложный клубок водно-энергетических проблем Центральной Азии, то может случиться так, что о развитии, тем более устойчивом, через несколько лет говорить уже не придется.
21.11 17:22
