История, произошедшая в середине января в Бободжон-Гафуровском районе, потрясла многих. Никого не оставило равнодушным сообщение о забитом сотрудниками рынка до смерти подростке-сироте. Мы решили разобраться, что толкнуло подростков из интерната пойти на воровство, за которое над ними устроили настоящий суд Линча.
Испокон веков и во все времена, у всех народов одним из самых благих и богоугодных дел, показателем нравственности и добродетельности человека было и остается доброе отношение к сиротам, забота и внимание по отношению к одиноким, бездомным и нуждающимся. Нормы светской и религиозной морали всегда предписывали особое отношение к уязвимым детям, которые в силу обстоятельств остались сиротами, без семьи, без материнской ласки. Для истинного человека протянуть руку помощи таким детям, обогреть и накормить, обласкать, обуть и одеть является выражением человечности и милосердия. И наоборот, обидеть сироту и бездомного, поднять на него руку считается величайшим грехом, и человек, совершивший подобное, подпадал под всеобщее порицание, становился чуть ли не изгоем в обществе.
Именно в силу этих писаных и неписаных норм морали и нравственности неслыханное преступление, совершенное в ночь на 16 января в пригороде Худжанда, на территории рынка «Назари нек» (рядом с продуктовыми рынками «Атуш» и «Сомон») Бободжон-Гафуровского района, когда группа взрослых мужчин учинила самосуд над двумя подростками-сиротами, забив до смерти одного и покалечив другого, вызвало столь широкий резонанс среди жителей. Воспитанники интерната для сирот были пойманы, когда попытались утащить из магазина на рыке 380 сомони и некоторое количество продуктов.
Директор рынка Рустам Джураев, начальник службы охраны Ахлиддин Файзиев и сотрудник охраны рынка Бобурджон Юсупов задержаны. В отношении них возбуждено уголовное дело по ч.3 ст. 110 (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) УК РТ. Избитый Зиёдбек Джураев, являвшийся круглым сиротой, скончался от полученных побоев до приезда врачей. Второй подросток, Эрадж Исоев, с увечьями был доставлен в больницу.
Пожалуй, этот вопиющий случай не оставил равнодушным никого, казалось, будто все и везде говорили и судачили только об этом: на работе, на остановке, в маршрутном такси, в супермаркете и на рынке, во дворе и в кругу семьи.
Этот случай обрастал все новыми подробностями, правдивыми и не очень. В разговорах и пересудах говорили о бедных сиротах из интерната, которые из-за голода, грязные и в обносках, группами болтались по городу и рынку, выпрашивая продукты у продавцов, о бедном директоре, которая из-за скудного обеспечения школы-интерната была вынуждена ходить по банкам, фирмам и организациям, прося оказать содействие интернату. Были и такие домыслы, что якобы в избиении подростков принимали участие и сотрудники милиции, вызванные на место происшествия.
Знакомство с интернатом
К написанию этой статьи, признаюсь, меня побудило одно высказывание моего сына-подростка. Спустя пару дней после этого трагического случая за ужином он сказал: «Дадо, я больше не пойду с вами за покупками на «Атуш» и «Сомон»! Ведь там убивают детей, таких как я, моих сверстников»… Накануне он смотрел передачу про это преступление, которое оперативно было подготовлено местным телевидением. В передаче участвовали подозреваемые, милиционеры, работники рынка. Невольный свидетель этого линчевания в ходе передачи говорил, что участники избиения попросили его сказать милиционерам, что «воришки» угрожали им ножом и они вынуждены были защищаться. Этого не было, под градом ударов пластиковой ножкой стула и железным прутом обессилевшие дети умоляли их отпустить, говорили, что они сироты из интерната…
Отправившись в интернат, впечатленный разговорами и пересудами, я ожидал увидеть неприглядные, серые здания, невзрачные строения и заброшенную территорию, неряшливых воспитанников интерната со скучными, свойственными этой категории детей глазами, строгих и всегда готовых к наказанию воспитателей. Забегая вперед, отмечу, что увидел совсем другую картину. Ворота мне открыла женщина в белом халате, представившаяся диетмедсестрой Кундузой Солеховой. Узнав о цели моего визита, она сказала, что директор школы-интерната Гульнора Мадаминова сейчас находится в областной администрации и по ее возвращении состоится общее собрание коллектива. До собрания было около часа, и я попросил ее показать мне ее хозяйство. Кундузой Солехова отвечала за формирование ежедневного меню для детей и осуществляла контроль за качеством питания. В обязанности второй медсестры и врача входили вопросы охраны здоровья воспитанников интерната. В одном из корпусов располагался медпункт с необходимыми медикаментами, лекарствами и медоборудованием. Мы вошли в уютную и чистую столовую, заглянули на кухню. В подсобном помещении находилось какое-то оборудование, покрытое целлофаном. «Гульнора Абдурахмановна недавно закупила новое оборудование для столовой, - пояснила Кундузой. - Как закончим ремонт, установим его, и качество питания детей еще более улучшится».
Мы сели за столик, устланный новой клеенкой, и продолжили беседу. «Директор заботилась о воспитанниках интерната как о своих детях, - говорит женщина. - Вот эти клеенки и чашки она приобрела перед Новым годом, чтобы дети тоже почувствовали праздник». В беседе выяснилось, что на питание каждого ребенка из областного бюджета выделяется 6 сомони 95 дирамов, а фактически, с учетом благотворительности, в день на ребенка в среднем выходит порядка 9,35 сомони. Иногда бывает и больше. Люди, по словам медсестры, в отличие от прошлых лет стали милосердней и благочестивей.
«В городе каждый день кто-то из жителей проводит различные мероприятия – «худои», свадьбы, праздники, и почти каждый день в виде благотворительности приносят в интернат детям еду, лепешки, разные сладости. Еду приносят даже из Худжанда и близлежащих селений, и все это мы распределяем поровну между детьми. После смерти Зиёдбека в городе много слухов о нашем интернате, что дети, мол, голодают и поэтому вынуждены идти на мелкие кражи, - продолжила свой рассказ Кундузой. - Дети всегда сыты, кто пожелает, мы даем добавки, а полдник многие дети забирают с собой. Вы поужинайте с нами и сами убедитесь». Я посмотрел меню: завтрак – манная, рисовая каша, сливочное масло, сахар, какао, хлеб; обед – борщ с мясом, плов (иногда котлеты с гарниром), чай, сок; полдник - колбаса, сыр, булочки; ужин – гороховый суп, «мошгурундж». Вполне сносно, чтобы не голодать, хотя мне подумалось, что и быть сытым на 10 сомони в день, с учетом дороговизны продуктов, тоже сложно.
Медсестра проводила меня по благоустроенной аллейке и территории школы-интерната к корпусу, где жили дети, и представила воспитателям. В интернате 3 двухэтажных спальных корпуса: в одном живут мальчики с 1-го по 4-й класс, в другом - с 5-го по 11-й класс, в третьем корпусе проживают две группы девушек. Меня приятно удивили условия быта воспитанников школы-интерната: красивые, добротные кровати, в каждой просторной комнате проживают по 10-12 детей, на каждом этаже современные плазменные телевизоры, по несколько обогревателей, полы устланы нестарыми паласами.
«Вот скажите честно, - обращается ко мне воспитатель группы, в которой был и покойный Зиёдбек, Санам Улмасова, - условия для детей хорошие, если не идеальные. Многие дети из малоимущих семей, наверное, мечтают о таких условиях. Свет здесь постоянно, и мы здесь отогреваемся после холодных ночей в наших квартирах», - горько шутит она.
Мы подошли к уголку у окна, где располагалась кровать покойного Зиёдбека. Аккуратно заправленная, с теплым одеялом, чистой простыней и наволочкой.
«В прошлом году нам построили баню и прачечную, с новым оборудованием, а для досуга детей директор интерната в актовом зале одну из комнат оснастила, при помощи спонсоров, спортивным инвентарем. Есть библиотека, спортплощадка, вместе с детьми в учебном корпусе мы делаем домашние задания». Рядом с кроватью, на столе был установлен большой портрет Зиёдбека, обрамленный черной лентой. Дальше наша беседа пошла о нем. «Мы все - и работники, и дети - все еще в шоке от случившегося. Нужно время, чтобы и дети, и мы пришли в себя и вернулись к нормальной жизни. Зиёдбек был обычным ребенком, особо ничем не выделялся, разве что был немного замкнутым, фактически ни с кем не дружил. Учился удовлетворительно, учителя средней школы №3, где учатся дети из нашего интерната, тоже плохо о нем не отзываются, – говорит воспитатель. – Тело Зиёдбека на следующий день мы - директор, несколько воспитателей интерната, представители облоно и областной администрации - сопроводили на его родину, в Айни, и вместе с родственниками предали земле».
Я поинтересовался, почему так мало детей в интернате, я видел только 5-6 детей, которые на спортплощадке играли в футбол и «лянгу». Как выяснилось, во время зимних каникул большинство детей находятся в своих семьях, у родителей. На каникулы здесь остаются в основном круглые сироты, часть детей находится в оздоровительном лагере в Дегмае. Встретится с директором в этот день мне так и не удалось, сотрудник отдела кадров сказала, что будет собрание с представителями хукумата области и, наверное, я смогу с ней поговорить только завтра утром.
Директор ушла с работы по собственному желанию
На следующее утро в приемной директора было много народа, царила суета. У молодого мужчины, который поинтересовался целью моего визита, я спросил, могу ли увидеть директора интерната Мадаминову. Он сообщил мне, что вчера на собрании директор по собственному желанию освобождена от занимаемой должности, а он был назначен директором школы-интерната. С новым директором Кахрамоном Умаровым, который ранее занимал должность заместителя председателя города Чкаловска, мы уединились в одном из кабинетов.
«Я прошу вас не писать об интернате в негативном ключе, пишите объективно, - обратился он ко мне. - После этого трагического случая много правды и неправды говорится о школе-интернате. Все хорошее, что делалось здесь, будто перечеркнуто. Я сейчас не могу конкретно говорить о каких-либо недостатках в работе коллектива, так как только принимаю дела. Но будучи заместителем председателя города и одновременно председателем комиссии по правам ребенка, я в курсе дел школы-интерната и могу с уверенностью сказать, что детям здесь уделялось достаточно внимания. Поймите, у них же переходный период, что, мы не совершали разные детские шалости в их возрасте? Кто дал право этим нелюдям устраивать самосуд над детьми?!»
О своем предшественнике - Мадаминовой он отзывался только положительно. «За столь короткий срок - а она проработала неполных восемь месяцев - она проделала огромную работу, как в административном, хозяйственном плане, так и в плане улучшения воспитания, условий быта детей, наладила контакты с родственниками и родителями воспитанников интерната».
В кабинете директора я встретился с представителями исполнительного органа государственной власти Согдийской области – председателем областной комиссии по правам ребенка Мухаббат Хомидовой и главным специалистом по кадрам Управления образования Набиджоном Рахмоновым. Они сообщили, что школа-интернат функционирует с 1997 года и интернат постоянно находится под попечительством главы области. Курирует работу школы-интерната, где в настоящее время воспитываются 119 детей-сирот и детей из малоимущих семей, областное управление образование. На содержание этого учреждения ежегодно из областного бюджета выделяется значительная сумма, только в прошлом году на деятельность интерната было выделено 876 тысяч сомони, из которых 158 тысяч 902 сомони составляет зарплата штата. В дополнение к этим средствам предприятия, различные компании и предприниматели в качестве благотворительной деятельности оказывают значительную помощь в виде продуктов, одежды, школьных принадлежностей, мебели.
На вопрос об уровне детской преступности в городе и доле воспитанников интерната в общей статистике правонарушений, ответработники проинформировали, что в прошлом году несовершеннолетними в городе Чкаловске совершено 7 правонарушений и только одно приходится на школу-интернат. «В целом, - сказал Кахрамон Умаров, - детская преступность в масштабах города по сравнению с 2013 годом сократилась почти в три раза». «Негативную статистику в этом плане в школе-интернате создавал воспитанник Дмитрий Нечаев, мать которого лишена родительских прав, - вступила в разговор М.Хомидова. – В прошлом году мы вынуждены были отправить его в спецприемник для детей города Душанбе». Она также отметила, что более пристальное изучение документов воспитанников выявило некоторые негативные тенденции. «Ведь это учреждение в первую очередь предназначено для детей - сирот и полусирот. А фактически здесь из 119 воспитанников 27 круглых сирот (17 мальчиков и 10 девочек), 39 полусирот (30 из них без отцов) и 53 ребенка, то есть почти 50%, - из малоимущих семей, так называемые «социальные сироты». Как бы ни старалось государство и руководство области, родителей и семью детям не заменишь, и мы должны изучить эти тенденции и предпринимать соответствующие меры».
На мое предположение относительно причины ухода с работы бывшего директора Мадаминовой - «не нашли ли в ее лице крайнего, как это принято у нас в случаях ЧП и не уволили ли под давлением?», М.Хомидова сказала, что «она, как и другие сотрудники интерната, была очень удручена случившейся трагедией и попросила подписать ее заявление, сказав, что больше не сможет здесь работать». «С другой стороны, - отметила она, - после подобного инцидента каждый уважающий себя руководитель должен уходить в отставку, как принято в демократическом государстве».
Зиёдбек хотел стать программистом
Поблагодарив их за беседу, я снова направился в корпус, где жил Зиёдбек, чтобы уточнить еще некоторые детали. Меня интересовал вопрос, что подвигло подростков совершить этот поступок, если они жили чуть ли не в идеальных условиях. В беседе с воспитателем со стажем Ниёзбиби Наврузбековой выяснилось, что, руководствуясь принципом «о мертвых или хорошо, или ничего», воспитатель Зиёдбека утаила от меня некоторые детали.
По ее словам, это уже не первый раз, когда Зиёдбек Джураев уходил без разрешения или сбегал из интерната. Последний раз он сбежал 17 декабря 2014 года, его задержали милиционеры города Худжанда и передали руководству интерната. В администрации мне показали несколько объяснительных Зиёдбека, где он каялся в содеянном и обещал, что подобное больше не повториться. С ним неоднократно проводились воспитательные беседы. Он был замкнутым и ушедшим в себя ребенком, был инвалидом: у него был небольшой горб. В интернате воспитывались также его родные брат и сестра, с которыми он фактически не общался. Его младший брат Джонибек учится в 5-м классе, сестра - в 10-м классе. Оба на хорошем счету и учатся на «хорошо» и «отлично». В интернате всегда заботятся о будущем детей после интерната, стараются оказать содействие в продолжении образования и трудоустройстве. Например, в прошлом году из 6 выпускников двое по президентской квоте поступили в Таджикский мединститут города Душанбе и в ХГУ имени академика Б.Гафурова, двое - в медицинской колледж города Худжанда и двое - в ПТУ №44. По инициативе бывшего директора Мадаминовой на бесплатной основе старшеклассников устроили на подкурсы в Горно-металлургический институт города Чкаловска, но Зиёдбек отказался туда идти, сказав, что собирается стать программистом. «Объект не режимный, - сообщила Наврузбекова, - днем - свободное посещение, дети ходят в различные кружки, в музыкальную школу, часть занимается в театре в группе юного актера, занимаются спортом. То, что ребята сбежали, спрыгнув со второго этажа глубокой ночью, конечно, не снимает ответственности с воспитателя, дежурившего в ту ночь. Раньше воспитанники интерната, когда их было намного меньше, учились здесь же. Теперь же они ходят в расположенную рядом школу».
Но воспитатель считает, что все-таки это не совсем правильно: «С одной стороны, дети интегрируются в обычную среду, но, с другой стороны, видя обычных детей из полных семей, они чувствуют себя ущемленными. Ведь они не могут себе позволить купить или надеть то, что могут себе позволить другие. Возможно, это и побудило их пойти на правонарушение».
Я задал вопрос об их зарплате. Наврузбекова сказала, что работают они с 7 часов утра и до 6 вечера, зарплата у многих, исходя из категории, 300-400 сомони. «Я получаю около 800 сомони, в обычной школе я могла бы эти деньги получать за полдня, а работаю здесь, потому что близко к дому». Тут вошел статный парень в военной форме. Наврузбекова представила его: «Наш воспитанник, Шарипов Джагонгир». Как выяснилось, Джагонгир, 1991 года рождения, до 2010 года жил и учился в интернате, после окончания служил в армии - в Пяндже, на границе, после службы некоторое время работал ночным воспитателем в родном интернате, сейчас работает в пожарной службе г.Чкаловска. «Бывали и трудные времена, когда мы оставались голодными, но в последние годы условия в интернате улучшились в корне. А покойный Зиёдбек был трудным ребенком», - говорит он.
Я пообщался с детьми, которые находились во дворе. Один - из Истаравшана, другой - из Унджи, говорят, что все у них хорошо. Джахонгир из Ганчи поинтересовался, покажут ли их по телевизору. Четвертый, рыженький, назвался Иваном. Узнав, что он русский, я стал задавать ему вопросы на русском, а он по-детски пожал плечами. «Говорите с ним по-таджикски, сказала воспитатель, он плохо говорит по-русски».
Когда бьют сироту, содрогается трон Всевышнего
…Когда уходил из интерната, мне вспомнились аяты и хадисы из священной книги мусульман Корана. В одном аяте говорится, что одним из достойных дел, к которым нас призывает бог, является милосердное и хорошее отношение к сиротам. Всевышний Аллах говорит: «Посему не притесняй сироту! И не гони просящего!» (Священный Коран, 93:9-10). В другом аяте говорится: «Когда бьют сироту, содрогается трон Всевышнего». А когда убивают через линчевание? - подумалось мне.
Скажу откровенно, что во время бесед многие высказывали сомнения по поводу неотвратимости наказания тех, кто учинил самосуд над провинившимися подростками. «Раз директор рынка, то откупится, ну или получит небольшой срок», - говорили люди. В администрации города, беседуя по этому поводу с первым заместителем председателя города Содикджоном Рустамовым, я поделился этими сомнениями простых людей. «Однозначно могу сказать, что эти люди, которые учинили самосуд над детьми, понесут достойное наказание. Этот случай получил большой резонанс в обществе, и, кроме того, дело находиться под личным контролем председателя области», - сказал он.
Даже маленькие дети задавались вопросом, какое они имели право так поступать с детьми.
Послесловие, или Извлеченные уроки
Несомненно, что в правовом, светском и демократическом государстве, где объявлено верховенство закона, никому не дано право вершить самосуд. В этой истории все были едины во мнении, что да, дети провинились, но их надо было передать в руки правоохранительных органов, а не вершить самосуд. Ведь даже самые ужасные преступники, совершившие преступления, именуемые в международном праве «преступлением против человечности», передаются в руки правосудия.
Остается надеяться, что следствие проведет объективное расследование этой трагедии и виновные понесут соответствующее наказание, независимо от своего положения и денег. А все мы извлечем необходимые уроки: власти предпримут меры для улучшения функционирования социальных учреждений, ответственные структуры и должностные лица проанализируют причины так называемого «социального сиротства» и продумают, как бороться с этим явлением. Правоохранители призадумаются, как лучше наладить правовое просвещение населения, а состоятельные предприниматели и бизнесмены еще раз вспомнят о таких ценностях, как милосердие, меценатство и благотворительность.
Когда я заканчивал статью, позвонил директор школы-интерната Кахрамон Умаров и сообщил, что сегодня Эраджа Исоева, который был госпитализирован в травматологическое отделение больницы города Чкаловска с ушибами и сотрясением головного мозга, выписали из больницы. Но после консультации с главным невропатологом детской поликлиники его оставили для реабилитации после последствий шока еще на неделю в больнице.
Источник в ОВД Бободжон-Гафуровского района сообщил, что в настоящее время подследственные полностью признали свою вину и раскаялись в содеянном.
Следствие продолжается.
21.11 17:13
