Для истинных таджиков
08.02.2014, 07:48
Душанбе решил окончательно побороть фамилии с русскими окончаниями.
Курс на отказ от русифицированных фамилий был объявлен в Таджикистане еще семь лет назад, но только сейчас власти решили взяться за это дело всерьез, благо население до сих пор куда чаще русифицирует свои фамилии, чем «возвращается к корням». Чем отличается таджикская практика от ситуации в других республиках бывшего СССР и нет ли здесь русофобии, выясняла газета ВЗГЛЯД.
В среду глава правительственного комитета по языку и терминологии Гавхар Шарофзода заявила, что избавление от русских суффиксов в фамилиях является «национальным долгом каждого гражданина Таджикистана». За две недели до этого с обличительным словом выступил генпрокурор страны Шерхон Салимзода, по словам которого «молодежь Таджикистана отказывается от национального стиля написания фамилий, чему содействуют ответственные сотрудники государственных органов».
«Переводы работающих мигрантов оцениваются в половину бюджета страны»
«За последние три года в Государственном коммерческом университете 177, в Педуниверситете 113 и в Государственном медуниверситете 223 студента отказались от национального стиля написания фамилий, который они выбрали прежде, и вернулись к прежнему стилю (суффиксы «ов» и «вич»)», – пожаловался Салимзода, добавив, что желает привлечь к ситуации внимание компетентных органов. Как-никак, народ пошел против президента. Эмомали Рахмон (тогда еще Рахмонов) озаботился национальными корнями таджиков в 2007 году и тогда же изъял из своей фамилии русское окончание – на персидский манер, после чего призвал соотечественников к тому же.
Переиначивание русифицированных фамилий – на просторах бывшего СССР тема популярная. Речь идет, конечно, не о президенте Армении Серже Саргсяне, которого в России привычно именовали Саркисяном до вмешательства Еревана с просьбой учитывать особенности армянской фонетики. Речь именно о широкой государственной практике, которая подчас затрагивает и этнических русских.
Самая известная и, пожалуй, самая неприятная история касалась Латвии, которая на основании закона «О написании и идентификации имен и фамилий в документах» превратила Ивановых в Ивановсов. Наиболее громкая история касалась семьи Шишкиных, которые боролись хотя бы за то, чтобы их фамилии писали с точки зрения английской, а не латышской транскрипции: не Siskina, а Shishkina, но и их, и другие аналогичные иски отклонили сначала национальные суды, а потом и Европейский суд по правам человека. Теперь в Латвии разрешено на второй странице паспорта указывать транскрипцию имени и фамилии на латинице, не используя правила латышской орфографии, что сняло проблему путаницы при пограничном контроле. Справедливости ради также стоит добавить, что с 2006 года, когда в Латвии законодательно разрешили менять фамилии, многие русские по собственной инициативе сменили свои фамилии на латышские.
В Казахстане имеется указ президента, гласящий, что «лица казахской национальности по их желанию вправе изменить написание своих фамилий и отчеств с исключением не свойственных казахскому языку аффиксов, но с сохранением корневых основ. При этом к имени отца при написании отчества добавляются окончания «ұлы» или «қызы» в зависимости от пола». То есть, в отличие от Латвии, дело это добровольное, хотя и активно поощряемое правительством.
Обязательным для новорожденных и «желательным» для уже живущих стала национализация фамилий и в Азербайджане. Традиционные азербайджанские фамилии заканчиваются на «заде», «ли» или «оглу». Окончания «ов» и «ев» там стали вводиться после установления советской власти, теперь же их обычно просто убирают, но четких правил национализации фамилий нет – приходится проявлять изобретательность.
На Украине в этом смысле изменений пока никаких, однако многим памятна история, когда скандальный депутат от партии «Свобода» Ирина Фарион наведалась в детский сад и со свойственной ей русофобией начала требовать от детей, чтобы они сменили русские имена на украинские аналоги. Микола вместо Николая, например.
Однако вернемся в Таджикистан. Сказать, что у таджиков есть проблемы с национальной самоидентификацией, значит соврать – нет такой проблемы. Не особенно практикуется в республике и государственная русофобия (в отличие, например, от соседнего Узбекистана, где в школьных учебниках про Россию и русских пишут такое, что позавидовал бы и Геббельс). Понятно, что «возвращение к корням» – любимая тема в новых государствах-этнократиях, но на государственность Таджикистана никто не покушается, а лишней популярности такой ход Рахмону не принес.
Следовательно, причина этих действий в чем-то другом. И тут стоит вспомнить о принятом с подачи Рахмона законе о государственном языке от 2009 года. «Настало время, когда нам, подобно другим развитым и цивилизованным странам, следует озаботиться чистотой своего государственного языка, упорядочить включение любых новых элементов в язык на основе литературных норм и положить конец всяческим искажениям речи и правописания», – заявил тогда он. Следствием этого стало полное вытеснение русского языка из сферы документооборота, кроме того, в республике заметно сократилось количество русских школ. Создается впечатление, что русификация фамилий – больше довесок к новой языковой политике, чем самодостаточное действо. При этом таджики, несмотря на декларируемую любовь к президенту, проявляют явное неудовольствие закрытием русских школ, да и фамилии меняют неохотно, чтобы избежать проблем на границе (более того, как подчеркнул прокурор, идет обратный процесс).
Кстати, русский язык до сих пор числится в конституции республики «языком межнационального общения», а ликвидировать этот статус, согласно некоторым данным, Рахмону помешал Владимир Путин; данный вопрос как минимум обсуждался в ходе межгосударственных переговоров.
Словом, если и есть во всем этом логика, то иезуитская. В Таджикистане явно не думают о том, чтобы, заразив население патриотизмом, отбить мысли о трудовой миграции или переселении в Россию. Более того, такая перспектива для Рахмона смертельна: в республике попросту нет рабочих мест на каждого жителя, и если все работающие в России молодые таджики вернутся на родину, нынешний режим падет в результате не «цветной», а голодной революции. Это уже не говоря о том, что миграция собственных граждан для Таджикистана очень выгодна: переводы работающих мигрантов оцениваются в половину бюджета страны. То есть без денежных переводов от гастарбайтеров экономика и без того нищей республики загнется окончательно.
Казалось бы, при таких раскладах население нужно обучать русскому языку, а не закрывать русские школы и требовать национализации фамилий. Но только на первый взгляд.
В крупных российских городах в последние годы констатируют уже не нехватку рабочих рук, а переизбыток мигрантов. То есть конкуренция ужесточается. Причем главным конкурентом становятся приезжие из Узбекистана и Киргизии, где русский язык знают несколько лучше. В таких условиях конкурентным преимуществом таджиков становится не квалификация (взять ее неоткуда), а бесправность. Без знания русского мигрант на эту бесправность (в первую очередь юридическую) обречен – работу-то он все равно найдет, просто за меньшие деньги. И такие коррумпированные в России сферы, как строительство и ЖКХ, всегда рады таджикскому гостю: бесправный труд – это дешевый труд.
Грубо говоря, экономика Таджикистана держится на поставках в РФ бесправных рабов, и этот процесс поощряется сверху.
Другое дело, что в России недавно приняли ряд законов, ужесточающих правила для гастарбайтеров. Одна из инициатив касается как раз обязательного знания русского языка хотя бы на примитивном уровне. По случайному совпадению примерно в то же время в Таджикистане прекратили гонения на русский язык и стали содействовать русским школам. А заодно, видимо, постановили решить хотя бы вопрос с национализацией фамилий. Ибо если уж и это дело не довести до конца, получится, что речи солнца нации Рахмона о возвращении к корням были пустым трепом политикана. Нехорошо.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам
зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
18.04 17:27
