На этой неделе ожидается визит президента России Владимира Путина в Таджикистан. Это уже третье или четвёртое посещение Путиным стран Центральной Азии после его возвращения на пост главы российского государства.
Складывается впечатление, что российский президент действительно намерен реализовать курс на создание необходимых предпосылок и условий для формирования некоего евразийского пространства, заявленный им ещё в ходе предвыборной кампании в качестве одной из своих основных внешнеполитических задач.
Как представляется, к необходимости усилить акцент на развитие более тесных отношений с постсоветскими странами нынешнее российское руководство пришло не от хорошей жизни. Возросшая интенсивность контактов президента В. Путина со своими коллегами на постсоветском пространстве является, во многом, реакцией на не совсем благоприятные для России результаты её внешнеполитической активности несколько последних лет.
В предшествующей возвращению В. Путина к руководству государством президентской каденции т.н. «перезагрузка» отношений России с США, а по существу со всем западным миром, рассматривалась в качестве главного внешнеполитического приоритета страны.
Результаты эксперимента с «перезагрузкой» вряд ли можно считать успешными для России. Они и не могли быть иными, ибо главным для западных партнёров России по «перезагрузке» было стремление ограничить её возможности по сдерживанию их действий, направленных на обеспечение своих интересов в мире. Более того, поставить политический потенциал России на службу собственным интересам.
В случае с Ливией и убийством её лидера Муаммара Каддафи, по сути дела, всё так и произошло. Россия воздержалась при голосовании 18 марта 2011 г. в Совете Безопасности ООН по резолюции 1793, вводящей запрет полётов над страной, якобы в интересах защиты её жителей от действий ливийских ВВС. Российское, как впрочем и китайское «воздерживаюсь» фактически открыло дорогу для вооруженного вмешательства НАТО во внутренние дела Ливии. Кстати, В. Путин, тогда ещё премьер-министр, публично, на людях и в прямом телевизионном эфире фактически поставил знак равенства между действиями западных стран в Ливии и крестовыми походами. Тем самым, он позиционировал себя как не имеющего отношения к принятому решению воздержаться от голосования по злополучной резолюции. Соответственно, и как не имеющего отношения к тем политическим, финансово-экономическим и моральным издержкам, которым могла обернуться и действительно обернулась для России её позиция при голосовании по данной резолюции, сделавшей легитимными ракетно–бомбовые удары натовской авиации по объектам гражданской и военной инфраструктуры Ливии, поставки вооружения оппонентам ливийских властей, действия западных спецподразделений на территории страны и убийство М. Кадафи.
1 октября мировые СМИ («Корьере делла Серра», «Дайли Майл», «Телеграф» и т. д.) обошло сообщение, со ссылкой на первого посткаддафитского премьера и других официальных лиц его правительства, проведших свое расследование обстоятельств гибели М. Каддафи, о том, что убийство ливийского лидера было совершено агентом французских спецслужб по заказу или приказу чуть ли не самого Николя Саркози, бывшего президента Франции.
Конечно, нестабильность в Ливии способствовала поддержанию высоких цен на нефть, что, в конечном итоге, было неплохо для России. Однако срывы многомиллиардных контрактов имели не только прямой, но и гораздо больший косвенный негативный экономический эффект. Ливийские контракты позволяли поддерживать на должном уровне и обеспечивать дальнейшее развитие многих и многих важных и технологически сложные производств в России. К тому же, свободное толкование западными партнёрами России положений резолюции 1793 и полное игнорирование ими её протестов сделали в очередной раз очевидным то, что было ясно изначально – степень, если так можно выразиться, политического уважения Западом России прямо пропорционально жёсткости её позиций при защите собственных интересов на международной арене. Всякий шаг России, направленный на поддержку позиций западных стран в ущерб своим интересам, рассматривается ими не иначе, как проявление её слабости и несостоятельности, со всеми вытекающими из подобного отношения негативными для неё последствиями. Во всяком случае, так это смотрится со стороны.
Не меньшими издержками для России обернулся и проводимый ею курс по отношении к странам Центральной Азии после известных событий в регионе в 2005 г. – мартовской революции в Кыргызстане и андижанских событий в Узбекистане. И в том, и в другом случае и в самой Центральной Азии, и в России за этими событиями усмотрели западную руку. Вместе с тем, как посчитали в России, ухудшившиеся после андижанских событий отношения Узбекистана с западными странами и обозначенный Ташкентом интерес к интенсификации узбекско-российских отношений открывают для неё новые благоприятные возможности по усилению своих позиций в регионе.
Для руководства Узбекистана весьма характерна одна особенность. Даже тогда, когда страна оказывается в невыгодных внешнеполитических условиях и вынуждена идти на большее, нежели ей это хотелось бы, сближение с той или иной значительной внерегиональной силой, узбекское руководство обязательно выдвигает свои условия и твёрдо отстаивает то, что считает отвечающим национальным интересам своего государства. При этом оно рационально исходит из того, что такие факторы, как выгодное расположение страны в самом центре региона, наличие общих границ со всеми государствами, обладание значительными природными ресурсами, мощным демографическим потенциалом, положение оптимального транспортного коридор для транзита углеводородов, прежде всего в Китай, и натовских грузов в Афганистан и из Афганистана, и т.д., не могут а) не привлекать потенциальных партнеров и б) игнорировать выдвигаемые им условия. В отношении Таджикистана одним из таких условий является поддержка позиции Узбекистана в том, что касается реализации нашей республикой своего гидроэнергетического потенциала.
Как показывает опыт, западные страны и находящиеся под их влиянием международные финансовые институты, а также Китай, в общем и в целом, стараются в данном вопросе не противоречить Узбекистану. Как не старалась противоречить и Россия после андижанских событий. Однако ей эта позиция не принесла никаких существенных выгод. Узбекистан вновь вернулся к преимущественной ориентации на Запад, как только для этого сложились благоприятные условия. Отношения же с Таджикистаном успели за это время заметно охладиться.
В ходе недавнего визита В. Путина в Бишкек кыргызское руководство сумело подписать целый пакет выгодных для своей страны соглашений. Однако, с таджикской точки зрения, самым важными результатом визита стала сформулированная В.Путиным новая российская позиция в отношении строительства ГЭС в верховьях двух главных центральноазиатских рек. Она сводится к тому, что страны низовьев, опасающиеся того, что страны верховьев, зарегулировав стоки этих рек, могут использовать данное обстоятельство для оказания на них давления, могут легко снять свои опасения. Для этого им всего-то нужно самим принять участие в строительстве гидроэнергетических объектов и, в соответствии со своей долей вложенных средств, принять участие в эксплуатации и контроле эксплуатации воздвигнутых совместными усилиями объектов. Новая российская позиция практически совпадает с соответствующим предложением таджикского президента Э.Рахмона, выдвинутым им ещё несколько лет тому назад на открытии международной водной конференции под эгидой ООН в Душанбе.
Отстаивание Россией приоритета, не на словах, а на деле, выстраивание отношений со странами Центральной Азии в рамках евразийского проекта, выразившееся на практике, в том числе, и в подписании последних российско-кыргызских соглашений, говорит о том, что возможен фундаментальный сдвиг в видении России своего места в современном мире. Для Таджикистана этот сдвиг содержит в себе самые различные возможности, в том числе и позитивные. В частности, открывается потенциальная возможность для более активного участия России в реализации стратегических проектов в области гидроэнергетики, строительстве транспортно-коммуникационной инфраструктуры, привлечении имеющегося таджикского потенциала и т. д.
Готов и в состоянии ли Таджикистан максимально эффективно воспользоваться открывающимся окном возможностей? В предварительном плане об этом можно будет судить уже по практическим результатам предстоящего визита в республику президента Владимира Путина.
21.11 19:59
