Валентина Шарыкина. В гостях у Пани Зоси
11.12.2013, 00:05
Андрей Миронов однажды сказал очень правильные слова: «Популярная роль артисту поначалу кажется судьбой, но скоро понимаешь, что на самом деле это только ирония судьбы». Пятнадцать лет я играла пани Зоею в одной из самых любимых зрителями телепередач «Кабачок «13 стульев». Это была обаятельная, игривая и весьма сексапильная официантка, советский вариант Мэрилин Монро. Вместе с Ольгой Аросевой, Наташей Селезневой, Спартаком Мишулиным, Михаилом Державиным, Зиновием Высоковским и другими потрясающими артистами Театра Сатиры мы пели модные зарубежные песенки, щеголяли в одежде «из-за бугра», легко и остроумно шутили. Неудивительно, что отечественные зрители, по горло сытые нудными идеологическими программами, не пропускали ни одной передачи.
Как Андрюша и говорил, за полтора десятка лет роль пани Зоей стала сначала судьбой, а потом иронией моей судьбы: много лет меня воспринимали как актрису, способную лишь строить глазки и петь песенки. Даже жена главного режиссера Театра Сатиры Валентина Плучека, актриса Зинаида Дмитриева, в сердцах упрекнула: "А что ты умеешь? Только свою Зосю и умеешь!» А потом, по прошествии нескольких лет, я будто и вовсе исчезла: меня стали путать то с Аросевой, то с Селезневой, подчас и вовсе не узнавать.
Однажды еду в метро, на станции «Белорусская» влетает в вагон толпа. Прижимаюсь к поручню, неудобно, но терплю, людям тоже ехать надо, говорю С улыбкой:
— Вы меня сейчас раздавите, но ради бога, проходите.
Один из мужчин посмотрел на меня и рявкнул:
— Ну что это за город, одни проститутки!
Вот это я улыбнулась!
А ведь за моими плечами огромный опыт: с отличием окончила Щукинское училище, играла яркие роли на сцене Театра Сатиры в спектаклях «Клоп», «Самоубийца», «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», много снималась в кино. Одного не умела, как сказал Андрюша Миронов: «Работать локтями».
Более того, не считала это нужным, не в моих правилах занимать чужое место — мама строго воспитала. «Доченька, уважай себя и береги свою душу», — говорила она.
Мама была очень красивая — статная, полная, фигуристая. Окончила Свердловскую консерваторию, играла весь венский репертуар: «Сильву», «Марицу», и в основном графинь. Да и сама по происхождению была из знатного польского рода, после ее смерти мне в наследство перешел семейный герб дворян Рогозинских четырнадцатого века. Шарыкина — это папина фамилия.
Характер у мамы был шляхтичекий, гордый, но не высокомерный. Была рослая, да еще носила громадные каблуки и на все смотрела сверху. Как-то в Иркутске, куда она сбежала от третьего мужа, идем мы с ней зимой по улице. Все вокруг в платках, меховых шапках — мороз сорокаградусный, а мама в черной шляпе с белыми перьями — знакомые старушки еще в пору своей молодости вывезли из Прижа. Какой-то мужчина подошел к ней и грубо спросил: «Ты что петуха-то нацепила?» Мамочка ничего не ответила, даже не взглянула в его сторону. Она на такие вещи вообще не обращала внимания. Распространенный закон «Будь как все, сиди и не высовывайся» ее совершенно не касался.
Единственную дочку мама оберегала от чужих, говорила: «Ты у меня умница, но дурочка». Я была фикусным созданием, всегда при ней, как бы «при ножке», и плохо ориентировалась в жизни. И сейчас порой как дурак с мороза — ляпну, а потом думаю. Среди практичных людей такое поведение называется глупостью. Официальная государственная ликвидация юридического лица была проведена через трудоёмкий процесс подготовки документов.
Моя мечта стать актрисой зародилась на берегу реки Лены. В конце весны, когда устанавливалось судоходство, мама с театром оперетты на барже отправлялась на гастроли по сибирским деревням и меня брала с собой. Никогда не забуду, как среди жарков — чудесных сибирских цветов — сколачивали деревянные подмостки, пахнувшие свежей стружкой, по вечерам под открытым небом танцевал балет и пел хор и с каким восторгом бакенщики, геологи и егери смотрели на артистов с Большой земли.
Мама отговаривала, считала, что в актерской профессии среди женщин слишком жесткая конкуренция, другое дело — опера или оперетта, но, увы, особого голоса у меня никогда не было.
Окончила школу, и тут удача — мама переехала в Москву: сначала на гастроли, а потом так и осталась в столице, и я за ней как хвостик. Поступила в Щукинское театральное училище. Принял меня Борис Евгеньевич Захава.
Училась вместе с Андрюшей Мироновым, Викушкой Лепко, Юрой Волынцевым, Николаем Волковым, Ольгой Яковлевой — разноперая команда. Потом только поняла: люди были сумасшедше талантливые.
Мальчики за мной не ухаживали. Наверное потому; что была дико застенчивая и одета бедно — у мамы не хватало денег на дорогие наряды, она и так, как могла, мне помогала. Хорошо хоть квартирный вопрос не стоял, мы обменяли сибирское жилье на московское. Бабушкины стоптанные туфли, черная юбка и синяя кофта — гардероб на все случаи жизни. К своему внешнему виду я относилась совершенно спокойно. С детства помнили мамины слова: «Валечка, важно быть добрым человеком, а одежда — дело второстепенное. Хорошо, если у тебя будет возможность нарядно одеваться. Если нет — как-то приспособишься».
Конечно же, я замечала, как одеты другие студентки. Например Ольга Яковлева, будущая муза Анатолия Эфроса — у нее еще в институте завязался роман с известным футболистом Игорем Нетто, двенадцать лет он занимал первое место среди лучших футболистов СССР и со всего мира привозил ей шикарные вещи. Она была очаровательна. Но что меня поражало в ней больше всего — глазищи! Только одного человека знаю, кому идут злость и гнев, — Ольгу Яковлеву. Большинство людей в таком состоянии становятся некрасивыми. Если мы с мамой ссорились, я ей говорила:
— Посмотри на себя в зеркало, какая ты страшная!
— А ты на себя!
Яковлева же, когда злилась, превращалась в красавицу. Серые глаза увеличивались вдвое и сверкали синим пламенем, ей очень шло. Не знаю, как сейчас, недавно вот ее встретила, но в тот момент она не гневалась.
Андрюша Миронов очень мне нравился, периодически в него даже влюблялась, но никогда не позволяла себе показать чувства. Миронов ни от кого не скрывал своих бесконечных любовных романов, он в этом вопросе был мотыльком: сегодня один цветочек, завтра другой, послезавтра третий, а мне «времянкой» быть не хотелось. К тому же Андрюша очень симпатизировал моей подруге Викуш-ке Лепко, пани Каролине из «Кабачка». В нее невозможно было не влюбиться: изящная, женственная, хрупкая, как фарфоровая куколка.
Мне кажется, Андрюшино чрезмерное увлечение женским полом шло от внутренней неуверенности в себе. Его родители — мои любимые Александр Менакер и Мария Миронова — были состоявшимися артистами, яркими личностями, неудивительно, что он хотел доказать и родным, и всему человечеству, что и сам, без протекции, может многого достичь на сцене. Часто мучился от своей зодиакальной «рыбьей» трусости и нерешительности, не мог без внешней поддержки ощутить себя героем-победителем и находил ее в женской любви. Когда им восторгались, отвечали взаимностью, он вырастал в собственных глазах, освобождался от родительской ауры и начинал верить в себя.
Благодаря Миронову я действительно стала актрисой. Это была незамысловатая история отстающей ученицы и талантливого учителя. Дело в том, что мои стеснительность и зажатость, непобедимые даже на уроках актерского мастерства, почти привели к исюиочению из института, педагоги лишь условно перевели меня с первого курса на
второй. Миронову как старосте группы сказали:
— Подтяни Шарыкину.
— Без проблем.
Мы много репетировали отрывок из «Загадочной натуры* Чехова, и я еще больше влюбилась в Андрюшу, такой он был улыбчивый, радостный. Иногда вспыльчивый, но всегда солнечный, как Олег Попов. Кстати, у клоуна все-таки была некоторая сероглазая жесткость, а у Андрея — только солнечное свечение. Жаль, что человек был ведомый. Под чей каблук попадал, так себя и вел. И все же надо понимать: он, как и я, по знаку зодиака Рыбы — мы на злос-
ти не зацикливаемся. Вспоминаю его, и опять улыбка и теплое чувство на душе.
В Театре Сатиры оказалась тоже благодаря Андрею. Получив диплом, я подошла к нашему педагогу Александру Сабинину:
— Что посоветуете? Ефремов берет в свой театр.
— Неплохо.
— Но есть еще вариант — Театр Сатиры. У Миронова перед показом заболела партнерша, он попросил подыграть ему, и теперь нас зовут обоих.
— Лучше иди к Плучеку. С твоим характером в «Современнике» тебя слопают!
Но и в «Сатире» было все не так просто. Моя мамочка всегда ко всем с улыбкой, и я улыбаюсь, радуюсь, а за моей спиной: «Какая хитрая, со всеми заигрывает, всем «Здравствуйте!» Почему- хитрая? Думаю, желать людям здоровья — это хорошо. Тем не менее я быстро получила роли в спектаклях «Проделки Скапена» и «Дон Жуан, или Любовь к геометрии».
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам
зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
22.11 05:11
