Есть ли в Таджикистане неразведанные месторождения природных ресурсов, что нужно сделать государству, чтобы Таджикистан начал их эффективно использовать, как сделать так, чтобы инвесторы пришли в Таджикистан, и когда гидроэнергетический потенциал Таджикистана, о котором так часто говорят власти нашей страны, заработает в полную силу?
Эти вопросы мы решили задать ветерану геологической службы Таджикистана, эксперту Государственной комиссии по запасам РТ Валентину Ефименко, который, как никто другой, может дать исчерпывающие ответы на них.
В процессе разговора стало ясно, что Валентин Николаевич болеет своей профессией, ведь он более 50 лет своей жизни посвятил геологии.
- Валентин Николаевич, вы, как человек знающий, и работающий на протяжении многих лет в сфере таджикской геологии, наверняка знаете ответ на вопрос, есть ли в Таджикистане месторождения и как же нам начать эффективно использовать наши геологические ресурсы?
- Подобный вопрос мне задавал мой давний товарищ Анвар. Он хороший, грамотный механик и очень интересный собеседник. Во время наших редких встреч мы о многом успеваем поговорить.
На этот раз, как и всегда, разговор постепенно перешёл к самой болезненной в Таджикистане теме. Оба сына Анвара, после окончания институтов, женитьбы и рождения детей уехали в Россию, на заработки. Слёзы невесток и горькие мысли о своих сыновьях и их семьях как-то состарили Анвара, Если раньше он был жизнерадостным, весёлым, любил рассказывать и слушать анекдоты, то теперь выглядел совсем другим. Разговор почти не поддерживал, стал замкнутым и унылым. На мои утешения, что всё, в конце концов, наладится, и не нужно быть таким пессимистом, он только усмехнулся, начал рассуждать и спрашивать. «Говоришь наладиться, станет лучше? Тогда объясни, как, за счет чего Таджикистан сможет обеспечить нормальной работой те полтора-два миллиона своих граждан, которые сейчас вынуждены скитаться по загранице в поисках работы? Какие есть возможности у Таджикистана для решения этого вопроса?», - спрашивал он у меня. Тогда я ему и предложил разобраться, что к чему и какие есть возможности у Таджикистана.
Первое - это сельское хозяйство. Но мы знаем его возможности – дай Бог, чтобы в ближайшие годы селяне смогли обеспечить страну собственным продовольствием, и нам не нужно будет есть картошку из Пакистана.
Второе – это нефть и газ. У нас имеются мелкие месторождения того и другого. Некоторые разрабатываются. Нефти и газа из этих месторождений хватает только для обеспечения некоторых населенных пунктов и мелких предприятий. Некоторые учёные и специалисты говорят, что в Таджикистане могут быть найдены крупные месторождения нефти и газа, другие – крупных месторождений нефти и газа у нас не может быть из-за сложного геологического строения. Кто из них прав, не ясно. А пока не того, не другого у нас нет, а когда будет и будет ли? Неизвестно.
Третье – это рудные месторождения. Геологам известно. Об этом часто говорят и пишут, что недра Таджикистана богаты самыми разными металлами: золотом, серебром, вольфрамом, оловом, свинцом, цинком и др. Но, как мне известно, сейчас у нас разрабатываются порядка десяти месторождений. На них трудится несколько тысяч наших сограждан. Они обеспечены постоянной работой и вполне приличной заработной платой. Но это очень мало в масштабах нашей страны. Нужно, чтобы у нас разрабатывались многие десятки, а может быть и сотни месторождений. А на их базе будут развиваться и смежные предприятия обслуживающие горную промышленность и хотя бы частично перерабатывающие их продукцию. По слухам еще примерно на десять месторождений наше правительство выдало лицензии на их доразведку и разработку.
- И всё же возвращаясь к нашему вопросу – сколько в Таджикистане месторождений?
- В 2012 году в Москве вышла в свет очень важная книга (Азим Иброхим, М. Мамадвафоев, М. Джанобилов, Р.С. Фахрутдинов. «Зеравшанский Горнопромышленный регион Таджикистана. Геология и минеральные ресурсы». Она интересна не только специалистам – геологам, но и широкому кругу читателей. В ней обобщен большой фактический материал по рудоносности бассейна реки Зеваршан. В книге с разной степенью детальности описано 402 минеральных объекта – проявлений и месторождений черных, цветных, благородных, редких и радиоактивных металлов. В этот список входят месторождения, которые эксплуатируются и те, которые уже разведены и подготовлены для разработки, а также мелкие и крупные рудопроявления. Таких в общем, около 20. Как видите, имеется еще много проявлений металлических полезных ископаемых, которые по имеющимся геологическим данным представляют интерес, как признаки потенциально возможных месторождений различных металлов. Но это не значит, что каждое такое проявление после его разведки станет месторождением. Чаще оно является только индикатором перспективности прилегающей площади, на которой целесообразно провести детальные поисковые работы.
На вопрос «Есть ли в Таджикистане еще месторождения» ответ однозначен – есть! Я достаточно хорошо знаю потенциальные возможности территории Таджикистана южнее широты долины реки Зеравшан. Поэтому с чистой совестью и знанием дела могу сказать – в этой части республики имеются многие десятки еще не открытых рудных месторождений, причем среди них могут быть крупные и очень крупные.
- Многие, возможно, зададут вопрос: так почему же эти месторождения не разведываются и не разрабатываются?
- Ну, если задают такой вопрос, то я бы ответил так - если геолог в горах нашел обломки или коренные выходы руды, это не значит, что он нашел месторождение. Это только проявление или рудная точка, где обнаружена руда.
Месторождением в экономическом смысле считается (является): «Природное скопление полезного ископаемого, которое в количественном и качественном отношении может быть предметом промышленной разработки…». Для этого нужно изучить рудопроявление с поверхности и на глубину канавами, штольнями, буровыми скважинами и другими методами. Подсчитать запасы и произвести необходимые технико-экономические расчеты, которые должны доказать рентабельность промышленной разработки месторождения.
В 1955 году я, молодой специалист-геолог, выпускник Таджикского Государственного университета, согласно распределению, приехал в поселок Куляли Колхозчиенского (ныне он входит в состав Пенджикентского района) района. Там была база Конинукринской партии Таджикского геологического управления. В составе партии было несколько отрядов. Один из них проводил разведку месторождения олова Мушистон. Другой – Конинукринский отряд, проводил поиски олова в бассейне крупного сая – Казнок непосредственно к востоку от месторождения. Меня назначили начальником Конинукринского отряда.
В ходе поисковых работ, я открыл несколько проявлений оловянной минерализации (обнаружил касситерит). По ним были пройдены канавы, проведено опробование. В результате были выявлены зоны с промышленным содержанием олова. Через год на этом рудопроявлении была начата проходка штолен. Разведка месторождения с перерывами продолжалась до 1985 года, когда окончательный ответ был утвержден в ГКЗ СССР. В нем было доказано, что месторождения Мушистон и Казнок являются частями единого крупного месторождения.
Приведу еще один пример. В 1960 году, я открыл рудопроявление Чоре в Айнинском районе. Месторождение разведывалось до 1990 года, когда окончательный отчет был утвержден в КГЗ СССР, а я получил диплом первооткрывателя.
Как видите, от открытия месторождения до окончания его разведки в обоих случаях прошло 30 лет. Вот вам и ответ на твой вопрос – «Сколько нужно время для разведки месторождения?»
Но не все месторождения разведываются по 20-30 лет. Есть немало месторождений, которые разведывались за 3-5 лет. Здесь многое зависит от квалификации геологов- разведчиков и от объемов ассигнований, выделяемых на эти работы ежегодно.
Поиски месторождений это сложный и часто длительный процесс. По статистике только 10-20% проектов поисковых работ завершаются с положительным результатом.
Поэтому у инвестора, финансирующего поисковые работы нет полной уверенности в том, что потраченные деньги когда-либо ему удастся возвратить.
Хочу еще добавить, что во времена Советского Союза геологические работы во всех союзных республиках финансировались напрямую Министерством геологии СССР. Таджикистану ежегодно на поиски и разведку твердых полезных ископаемых выделялось 30-35 миллионов рублей и столько же на поиски нефти и газа. Вам, конечно, понятно, что сейчас наша страна не может выделять такие деньги на геологию.
- Как же государству найти такие средства и развивать эту отрасль?
- Все-таки, я думаю, что положение не такое уж плачевное. Можно надеяться, что среди бизнесменов, занимающихся горной промышленностью, найдутся такие, которые понимают, что Таджикистан - это кладовая месторождений самых различных полезных ископаемых, и что риск потерять деньги при неудаче поисковых работ может с лихвой окупиться прибылью в случае обнаружения промышленного месторождения.
Перспективных площадей у нас очень много. К примеру, в Южном Гиссаре, в течение ближайших одного-двух лет начнется строительство рудника на месторождении золота. На Восточном Памире в эти же годы начнется строительство рудника на месторождении олова.
Вся остальная территория всех названных четырех регионов остается высокоперспективной для поисков рудных месторождений.
Можно надеяться на то, что серьезные компании, занимающиеся горнорудной промышленностью, понимая все риски связанные с возможными потерями при инвестициях в поисковые работы, сознательно пойдут на это, рассчитывая, что на больших площадях поисков месторождение все же будет найдено, а это окупит все затраты.
- Где же взять таких серьезных и понимающих инвесторов?
- Ну, а этот вопрос уже не ко мне. Это компетенция Главного управления геологии при правительстве Республики Таджикистан. Я надеюсь, что руководство Главного управления геологии лучше меня понимают важность проблемы поисков новых месторождений и делает все, что нужно для ускоренного ее решения. Будем надеяться, что горная промышленность – как надежный и единственно реальный в современных условиях драйвер нашей экономики, в ближайшие годы начнет работать в полную силу.
Хочу отметить, что в процессе разговора с Валентином Николаевичем мне стало понятно, что ветеран геологии интересуется ещё и гидроэнергетикой, и я решила задать ему пару вопросов и на эту тему.
- Как вы думаете, когда в полную силу может заработать гидроэнергетический потенциал Таджикистана, о котором так часто говорят власти нашей страны?
– Эта проблема в последние годы интенсивно обсуждается на всех уровнях и инстанциях, но одна из ее составляющих, как мне кажется самая главная, остается за рамками. Вам такая постановка вопроса покажется необычной и удивительной.
По этому показателю Таджикистан обладает огромным потенциалом. В этом сомнений нет. Об этом постоянно говорят ученые, специалисты и руководители различных уровней. Если мы смогли бы освоить существенную часть этого потенциала, то за счет экспорта электроэнергии и ускоренного развития промышленности смогли бы достаточно быстро поднять экономику страны, создать большое количество рабочих мест и обеспечить населению приемлемый уровень жизни. Тогда не нужно было бы нашим детям ехать в другие страны за заработками. Но, к сожалению, так называемое «мировое сообщество» блокирует все наши попытки построить хотя бы Рогунскую ГЭС. И, я думаю, этот вопрос не будет решен для нас в обозримом будущем.
Наверно это многих расстроит, но это так. Но вы знаете, в последнее время мне в голову все чаще приходят парадоксальные мысли. Парадокс заключается в том, что, как я думаю, через некоторое время сами руководители стран, расположенных в низовьях Сырдарьи, Заравшана и Амударьи начнут настаивать и требовать, чтобы в Киргизии и в Таджикистане быстрее строили крупные, гигантские водохранилища. Да, именно так и будет.
Я думаю, что если мы не построим Рогунскую ГЭС (а в советское время планировалось построить еще более мощную Нижне-Пянджскую ГЭС), нам, конечно, как и сейчас, тяжело будет развивать нашу экономику. Но главное над нами и, особенно, над нашими соседями в низовых рек будет постоянно висеть угроза катастрофических наводнений, которые кроме огромных экономических убытков, унесут тысячи человеческих жизней.
В последние десятилетия на нашей планете идет повышение температуры. С этим согласны все ученые и метеорологи и климатологи. Уменьшаются площади «вечных» льдов в Антарктике и в Арктике. Это не может не отразиться на атмосфере Земли в целом. Идет ее разбалансировка. Меняются направления и мощности воздушных потоков. Результаты этих процессов видны в том, что в экваториальной Африке (в ЮАР), в Аргентине и Бразилии выпадал снег, чего раньше не было. К примеру, в Европе участились наводнения. В 2013 году наводнения в Европе по мощности и продолжительности побили все рекорды прошлых лет. Наводнение в Крымске на Северном Кавказе унесло жизни более 100 человек и нанесло огромный материальный ущерб. А наводнение на Дальнем Востоке в России? Оно побило все прежние рекорды по мощи и продолжительности, а ущерб от него исчисляется многими миллиардами рублей.
- Но ведь у нас такие масштабные наводнения просто невозможны из-за нашего горного рельефа. Вода просто быстро сбежит в долины и далее в Аральское море. Могут пострадать только некоторые прибрежные кишлаки. Так ведь?
- Вы ориентируетесь на обычные метеоусловия. А они могут оказаться совсем другими. Знаете, что в Индии ежегодные муссонные дожди иногда вызывают и катастрофические наводнения с многочисленными жертвами. Муссоны проносят дождевые облака над всей Индией и упираются в горную систему Каракорум, которую преодолеть не могут, (иначе они унесли бы облачность далее в пустыни Западного Китая и на Памир) и поэтому сбрасывают весь свой водяной груз в верховьях Индийский рек, что и приводит к наводнениям.
Теперь представьте себе такую картину: циклоны, которые заливают Европу дождями почти ежегодно, вдруг из-за каких-то флуктуаций в атмосфере резко ускоряют свое движение на восток, проносятся над Кавказом, Каспием, Туркменией и устремляются в естественную ловушку над территорией Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, которые ограничены с юга мощным хребтом Гиндукуш, с востока Памиро-Алаем, с севера северным Тянь-Шанем. Над этой территорией циклоны и «вынуждены» будут сбросит весь свой дождевой груз. В этом случае под ливневыми дождями земля в долинах и равнинах Узбекистана быстро пропитается водой и больше не сможет ее принимать. А в это время с верховьев Амударьи, Зерафшана и Сырдарьи подойдут дополнительно огромные массы воды. В результате могут быть затоплены десятки и сотни тысяч гектаров земель. Материальные потери будут немыслимы, а среди населения, неизбежны жертвы.
- Получается какая-то апокалипсическая картина, в которую поверить невозможно. Ведь это слишком фантастично, чтобы оказаться правдой.
- Я уверен, что точно также думали и власти в Крымске и на Дальнем Востоке России. Или даже совсем об этом не думали. А эти катастрофы можно было либо предотвратить, либо значительно уменьшить их последствия, если были бы грамотно использованы возможности, имеющихся в обоих регионах водохранилищ.
В нашем случае вероятность нарисованной мною картины не велика, но в условиях быстро меняющихся атмосферных закономерностей пренебрегать ими нельзя. Поэтому нужно срочно строить высотные плотины с огромными водохранилищами. В случае возникновения ситуации, описанной выше, плотины могут дать возможности сдержать или предотвратить сток горной воды в низины и стабилизировать там паводковую ситуацию в приемлемых границах.
Есть еще один аспект, обязывающий нас строить высотные плотины. Это засуха. В водохранилищах должен быть накоплен многолетний запас воды. В случае особенно сильной и продолжительной засухи (что в современных условиях совершенно не исключено) водохранилища смогут уменьшить ее негативные последствия за счет использования своего накопленного резерва.
Я надеюсь, что понимание всей реальности угрозы поймут многие, а тогда строительство высотных плотин будет признано приоритетной задачей во всей Центральной Азии.
Уверенность Валентина Ефименко и его прогнозы по некоторым катаклизмам в Центрально-азиатском регионе, конечно же, внушают страх, но с другой стороны, Валентин Николаевич призывает не сидеть сложа руки, и начать процесс «спасения» своей земли уже сегодня.
20.04 09:51
