Насколько можно доверять отечественной статистике?
Как и несколько лет назад, «АП» вновь попросила известного экономиста, профессора Ходжимахмада Умарова объяснить, что стоит за этими цифрами и показать, что похоже на правду, а что смахивает на вымысел.
- Какие очередные статистические данные вызвали ваше удивление и недоверие?
- Таких немало. К примеру, сообщается, что мы собрали 670 тысяч тонн картофеля. Такого не может быть! Норма потребления картофеля у нас 47 кг, а здесь получается 90 кг. А если мы произвели его в два раза больше, тогда зачем мы ввозим ее из Пакистана?
- Есть ли какие-то независимые исследования, которые могли бы подтвердить или опровергнуть наши статданные? На какие данные опираются международные организации и иностранные партнеры?
- Большинство из них опирается на нашу официальную статистику. Ведь у них нет возможности проверять наши данные, поэтому им приходится принимать все на веру. Лишь небольшая часть организаций проводит собственные исследования.
- Насколько можно верить данным о росте экономики Таджикистана? За счет чего она могла вырасти? Что повлияло на снижение уровня бедности? Раньше назывались разные цифры о том, что у нас за чертой бедности находится и 70, и 80 процентов населения. Потом эти цифры стали снижаться.
- Если расставить факторы экономического роста, то на первом месте окажутся денежные переводы трудовых мигрантов. Именно этот фактор влияет на снижение уровня бедности. Называлась цифра 32 процента. Это те, чье потребление менее 2,5 доллара в день. Получается 75 долларов в месяц. На семью, состоящую у нас в среднем из 5,7 человека, в месяц выходит около 427 долларов. При этом средняя зарплата у нас объявлена на уровне 93 долларов. Откуда семья берет еще 330 долларов, если объем среднего перевода из России не превышает 200 долларов? Кроме того, переводы эти не ежемесячные. На самом деле мы все находимся за чертой бедности в соответствии с этими критериями – 2,5 доллара в день. По моим оценкам, около 70 процентов населения Таджикистана сегодня находится за чертой бедности.
- Но ведь есть еще и другие источники финансирования, не только мигранты.
- На втором месте по роли воздействия на уровень бедности находится международная помощь. И лишь на третьем - темпы экономического роста. Доход от личного приусадебного хозяйства не так велик, как мог бы быть. И в целом все эти факторы не делают наше население менее бедным.
- Но есть и такое мнение, что данные об уровне жизни, наоборот, сильно занижены. Некоторые полагают, что в расчет не берется влияние на уровень жизни населения теневой экономики.
- Теневая экономика учитывается в статистике. Когда идет подсчет ВВП, по всему постсоветскому пространству принято оценивать ее долю в размере 25 процентов. Но я думаю, что у нас ее доля составляет около 50 процентов. Хотя некоторые специалисты склонны считать, что доля теневой экономики в Таджикистане зашкаливает за 100 процентов и выше ВВП. Но вести учет представляется очень трудным. Все дело в распределении доходов от ВВП и теневой экономики. У нас в стране налицо резкая имущественная поляризация. Доходы и в рамках ВВП, и от теневой экономики у нас распределяются преимущественно в пользу богатых и облаченных властью. Достаточно сравнить, как живут люди, скажем, в Фархоре и как в Душанбе. И то не во всем Душанбе.
По уровню имущественного расслоения Таджикистан, по моим оценкам, находится на первом месте. Хотя, по официальным данным о социальной поляризации, получается, что в России дела обстоят хуже, чем в Таджикистане.
- Правительство объявило, что создаются новые рабочие места, обещало трудоустроить в течение двух лет население, обещает 250 тысяч новых рабочих мест. Что это могут быть за рабочие места, где, какие?
- Это, думаю, такие же рабочие места, какие созданы были теперь уже экс-министром Бабаевым. Он в начале экономического кризиса сказал, что выполнено поручение президента и создано 180 тысяч рабочих мест. И уточнил, что – в сельском хозяйстве. Но как можно создать дополнительные рабочие места в сельском хозяйстве, когда еще никто не определил, что такое рабочее место в сельском хозяйстве?! На селе у нас перенаселенность и низкая трудовая занятость, потому что работать негде. Если в Америке четыре сельхозработника могут прокормить 100 человек, то у нас 70 человек кормит 100.
- Так что же выходит, таджикские власти втирают очки иностранным партнерам и международным организациям?
- Здесь очень много разных интересов на самом разном уровне. Начиная с сельских районов. Руководителей районов заставляют, чтобы они дали завышенные данные. Потому что судьба руководителя района зависит от тех успехов, которые он продемонстрирует. Если у него плохая статистика и нет движения, то он долго не продержится. Нужно спросить у руководителей предприятий, насколько честны данные, которые они вынуждены давать наверх.
То же самое и в способе оценки количества трудовых мигрантов. Официальные данные говорят, что их количество в районе 700 тысяч человек, а независимые оценки доходят до полутора миллиона.
- По-разному оценивается и вклад мигрантов в экономическую стабильность Таджикистана. Оценки этого вклада в 2011 году доходят до 4 млрд. долларов.
- Официальные данные называют 2,6 млрд. Это данные банков о переводах. Но некоторые везут деньги с собой. Кроме того, существует такое понятие, как хавала, когда там деньги отдают определенным бизнесменам, а тут получают от бизнесменов. Исследования в соседнем Кыргызстане показали, что официальные и неофициальные переводы идут 60 к 40 процентам. Если так считать, то у нас это получится 4 млрд. долларов. Кроме того, около 10 процентов трудовых мигрантов не посылают деньги вообще, плохо устроены, возвращаются ни с чем или могут обеспечить в период миграции только себя. Есть те, кто женился там и тратят свои средства на новую семью. Но немало и тех, кто зарабатывает по 500-600 долларов.
- При этом, по данным ФМС РФ, средний объем переводов в Таджикистан оценивается в размере 400 долларов.
- Не думаю, что это так. При зарплате в 500-600 долларов это невозможно. Думаю, средний денежный перевод находится на уровне 200-250 долларов.
- А средства теневой экономики в Таджикистан разве не возвращаются и не могут быть отслежены по денежным переводам?
- В теневом бизнесе есть мелкие и крупные рыбы. Мелкие переводят деньги. А крупные выводят деньги в оффшоры. Не возвращаются даже официальные доходы от экспорта. В развитых странах механизм контроля потоков средств отслеживается. В Индии, скажем, между таможней и банковским сектором есть автоматическая связь. Вы отправили товар в другую страну, сделка фиксируется. И если в течение трех месяцев деньги за экспорт товара не возвращаются, экспортер привлекается к уголовной ответственности. Потому что товар и деньги за него там воспринимаются как часть национального богатства. Надо и в Таджикистане создать такой закон. Деньги, которые лежат в оффшорах, должны возвращаться и работать на экономику страны. Парламент должен принять закон о высвечивании денег в оффшорных зонах, об их принадлежности. Это дополнительный ресурс для нашего бюджета. По данным академика Рахимова, в 2007 году утечка капитала из Таджикистана составила 320 млн. долларов.
- Каково происхождение этих денег?
- Самое разное. Значительной частью - теневое. Разные также и формы отмывания теневых средств. Это и открытие тут бизнеса, и импорт товаров. Так работает товарное предложение от теневого бизнеса и товарный спрос на деньги мигрантов.
И никто в Таджикистане не проводит исследования, почему между нормой валовых накопления и нормой валовых сбережений в Таджикистане такая разница. Значительная часть из сбережений уходит на рынок, на потребление, а также выводится из страны. Но почему-то Национальный банк Таджикистана этим не интересуется. Думаю, львиная доля здесь – это утечка капитала. То есть накопленные средства не направляются на обновление основных фондов, создание новых рабочих мест, на производство товаров, на расширение налоговой базы.
- Эта ситуация на самом деле отражается и на данных внешнеторгового оборота. В 2011 году был отрицательный баланс в 1,9 млрд. долларов. Объем экспорта составил $1 млрд. 256,9 млн., что на 5,2% ($62,2 млн.) больше 2010 года, а импорт составил $3 млрд. 186,4 млн., что на 19,9% ($529,5 млн.) больше показателя позапрошлого года. Мы ввозим и потребляем за счет неизвестных денег и средств мигрантов?
- Думаю, что размер импорта у нас на самом деле больший. Страшный рост - на 19,9 %! Огромная диспропорция. Вы представьте, что у нас не будет денежных переводов мигрантов, и страна обанкротится. Экспорт, как в Китае, должен устойчиво превышать импорт. У нас же трагедия. Итак, из года в год идет рост импорта. Мы давно говорим и бьем в набат, что нужно развивать импортозамещающее производство. Птичье мясо, яйца – что, мы не можем их сами производить? Почему мы ввозим это из Турции и еще откуда-то? Уже помидоры ввозят из Узбекистана. Стыдно, яблоки и груши ввозим из Китая.
Вот это соотношение требует самого серьезного внимания со стороны правительства, и надо наказать кое-кого на полную катушку, чтобы переломить ситуацию. Это вопрос национальной стабильности и национальной безопасности. Это вопрос не завтрашнего дня, это вопрос скатывания в пропасть.
21.11 15:48
