Если вы сейчас позвоните в республиканский Совет ветеранов и спросите, сколько участников ВОВ проживает в Таджикистане, вам ответят, но уточнят: «Это данные на 9 часов утра сегодняшнего дня». Через час, два, тем более к вечеру ситуация может измениться.
Ветераны уходят. И хорошо, если они уходят от нас спокойными.
В ПРОШЛОМ году в апреле мне позвонил мужчина, представился и очень аккуратно предложил провести интервью с его отцом. «Он держится таким молодцом, помнит все до мелочей, а ведь 94 года человеку, до Берлина дошел. Приходите, если вам интересно», - сказал он мне по телефону. К счастью, я пошла.
Полковник в отставке Рахман Саматов действительно держался молодцом, он встретил меня в парадной военной форме, за столом, на котором аккуратно разложил все свои награды и документы, подтверждающие, что медали и ордена за освобождение Керчи, Тамани, Севастополя, Варшавы и за взятие Берлина принадлежат именно ему. Рядом так же аккуратно лежала старая «Правда» от 10 мая 1945 года с огромным заголовком на первой полосе – «Мы победили». Его сын шепнул мне, что эту экспозицию на столе Рахман Саматович обычно раскладывает в апреле. В это же время просит, чтобы ему подготовили и парадную военную форму. И так каждый год, 70 лет подряд.
Мы начали интервью. Оказалось, что Рахман Саматович не просто дошел до Берлина, а дошел в пехотных войсках; слышал первые выстрелы той войны, потому что в июне 1941 года заканчивал срочную службу в Симферополе. Мечтал скорее вернуться в родной Ура-Тюбе, да не получилось. Началась война.
Про эту войну я слышала, и не раз. Слышала от очевидцев и тех, кто занимался ее глубокими исследованиями; слышала от своей покойной бабушки, которая хоть и не воевала, но ждала с фронта отца и троих братьев. Но, пожалуй, откровеннее всех о той войне рассказал мне Рахман Саматович. Без прикрас, без идеологии, он помнил все до мелочей.
«У нас самолеты были фанерные! Наши винтовки были с пятью патронами, а у немцев - автоматы. Когда взяли первых пленных, мы обалдели от их экипировки: у них с собой были даже пакеты с минеральной водой! А мы голые начали войну, но победили. Причем в Берлин почти вся Красная армия пришла уже в немецких сапогах, они были удобнее», - рассказывал он.
«Знаете, сколько там (в Берлине. – Прим. авт.) было войск, эге! Миллионы разъяренных, вооруженных до зубов мужиков, солдат, которые намучились в этой войне, многие из них уже получили вести о смерти близких от рук врага. Ненависти к врагам было много, мы ведь видели, что они делали с нашим населением, мы понимали, что они могли уничтожить весь советский народ».
«В траншеях мы выкопали лахаты (ниша в стене мусульманской могилы, – Прим. авт.) и в них спали, как покойники. Да мы и были покойниками, никто ведь не знал - будет завтра жить или нет», - вспоминал он об освобождении Тамани.
Интервью я записала, оно вышло в нашей газете в аккурат перед Днем Победы в прошлом году. Помню, я серьезно волновалась из-за него, потому что интервью получилось нешаблонным, и меня беспокоило - не расстроится ли ветеран за то, что излил душу, а все это ушло в печать. Оказалось, что беспокоилась я зря: полковнику в отставке материал понравился, он хранил нашу газету рядом с той «Правдой» от 1945 года и всем знакомым показывал свое интервью. Об этом я узнала на днях, уже от его сына; сам Рахман Саматович не дожил до 71-годовщины со дня Великой Победы 28 дней.
«Он скончался дома, на руках у нас с сестрой, 11 апреля, - сообщил мне Петр Рахманович. – В последние дни постоянно повторял: "Мне бы дождаться, мне бы еще хоть один День Победы встретить", но вот не удалось».
Впрочем, последние дни, вернее месяцы, жизни Рахмана Саматовича прошли не только в ожидании праздника. Управдом, где жил ветеран, что-то напутала в документах, и участнику ВОВ, который не должен платить за услуги Водоканала, стали начислять оплату. В итоге принесли квитанцию на 500 сомони. Рахману Саматовичу стало плохо.
«Он ужасно переживал из-за этого, у него долгов никогда не было; я долго ходил по всем инстанциям, пытался разобраться, но ничего не получилось. В итоге нам пришлось сказать отцу, что во всем разобрались и все в порядке. Но получается, что он так и умер в долгах», - рассказывает Петр Рахманович.
«Долг» за воду продолжает расти и дальше.
У Рахмана Саматовича осталось двое детей – сын и дочь, они сами уже давно пенсионеры. Внуков у ветерана нет. Главным доходом семьи Саматовых была повышенная пенсия Рахмана Саматовича, его дети получают пенсионный мизер. Ветерана этот факт очень беспокоил, и, что греха таить, он ждал главного майского праздника и в надежде на то, что к этому дню ветераны получат денежную помощь от президента.
«Отец говорил сестре, мол, вот получу деньги к 9 Мая, ты обязательно их забери себе, спрячь; если что со мной случится, ты хоть какое-то время будешь с деньгами, - рассказывает Петр Рахманович. - Он до последнего дня был в твердом сознании и даже в свои годы пытался позаботиться о семье».
Его заботы оказались тщетными: денежную помощь от президента ветераны получают 3 мая, Рахмана Саматовича уже в апреле из этих списков, а также из списков на апрельскую пенсию вычеркнули. Был ветеран, и нет ветерана. Правда, похоронили его как полагается, со всеми воинскими почестями – Минобороны и республиканский Совет ветеранов в этом полковнику в отставке не отказали…
…«Каждый раз, когда я начинаю говорить о той войне, я обязан вспомнить о миллионах погибших, которые ценой своей жизни добились победы. Сколько осталось вдов и сирот, сколько физических и духовных калек, ты не представляешь! Это была страшная война, вы до сих пор не понимаете, какой страшной она была. И победа наша очень дорогая, помните об этом всегда» - такими словами начиналось первое и последнее интервью в жизни полковника в отставке, ветерана Великой Отечественной войны Саматова Рахмана Саматовича.
24.11 05:12
