Война дала знать о себе задолго до линии фронта. Эшелон с пополнением медленно тащился по истерзанной Белоруссии, мимо разрушенных и полуразрушенных городов и деревень, иссеченных пулями и осколками лесов, груд навороченного металла, бывшего когда-то танками, пушками, автомобилями.
САМОЕ страшное случилось неподалеку от Витебска, конечного пункта назначения. Вдруг как-то тревожно и тоскливо заголосил паровоз, затем дружно ударили счетверенные пулеметы, установленные в голове и в хвосте эшелона, и тут же рядом с поездом послышались взрывы бомб, а крыши и боковые стенки вагонов посветлели от дырок, проделанных пулями. То был воздушный налет, первое боевое крещение для многих. К счастью, спустя минуты появились краснозвездные самолеты, в небе завязался клубок воздушного боя, немцам стало не до эшелона.
Такой ужас Рахмон Раупов чувствовал впервые в своей жизни. Он явственно ощутил дыхание смерти, понял, что его могут убить в любой момент. И вот так - бессмысленно, по дороге к фронту, и во время атаки его может разорвать артиллерийским снарядом, разнести в клочья затаившейся в земле миной. Он, конечно, знал и думал об этом еще в Ура-Тюбе, где жил вдвоем с матерью в кишлаке Большевик и где после призыва проходил курс молодого бойца. Подобные мысли неотвязно посещали юного красноармейца и в Коканде, где он полгода учился в полковой школе младших командиров, и в Катта-Кургане, где формировался 54-й мотострелковый полк перед отправкой на передовую.
Придя в себя, он украдкой оглядел товарищей. Многие как-то виновато прятали глаза, и Рахмон понял, что и они чувствовали то же, что и он. Стонали раненые, неподвижно лежали убитые. Те, кто так и не испытал и теперь уже никогда не испытает солдатской радости: погибая, забрать с собой хотя бы одного врага.
Пообтерся, пообвык к страшной действительности сержант Раупов. И хотя страх перед смертью, что естественно для любого нормального человека, не исчез полностью, но он научился подавлять его в себе. Первым вскакивал на бруствер, поднимая свое отделение в атаку, рыл окопы, шагал то по заснеженным, скованным морозами, то по раскисшим от дождей, то по затверделым от палящего летнего зноя фронтовым дорогам. Научился многим солдатским премудростям; согласно которым солдат «шилом бреется, дымом греется».
Воевал Р. Раупов не хуже других. Об этом свидетельствуют и боевые награды: ордена Отечественной войны первой и второй степеней, Красной Звезды, многочисленные медали.
- Первый орден – «Звездочку» - я получил в августе 1944 года, - вспоминал ветеран Великой Отечественной войны. – Дело было под Минском. Однажды со стороны передовой до нас донеслись звуки сильной перестрелки. Командир приказал мне взять несколько человек и разведать, что случилось. Со мной пошли Юсуфджон Норматов из Канибадама, Акбар Шокиров из Коканда, Кобил Мамоджонов из Ферганы. И еще двое, фамилий которых я, к сожалению, не помню. Они только что прибыли в нашу часть, в том бою их ранило, и мы расстались навсегда. А случилось, оказывается, вот что. Немцы выследили двух девушек-снайперов, подобрались незаметно и буквально смели огнем из автоматов. Мы забросали их гранатами, дали несколько очередей из своих ППШ. Часть мы перебили, часть убежали назад, а шестерых взяли в плен. Так что вернулись с «языками» и, к нашему горькому сожалению, с телами боевых соратниц.
И еще один эпизод памятен Рахмону. В уличных боях в каком-то немецком городке они втроем - вместе с рядовыми Савченко и Николаевым - сумели подбить штабной грузовик фашистов. В нем оказались документы, карты, давшие важные сведения для советского командирования. Все трое были награждены орденами Отечественной войны.
Война для сержанта Раупова закончилась 5 февраля 1945 года в 11 часов. В тот день их полк в составе других подразделений штурмовал город Франкфурт. Рахмон помнит сильный удар в грудь, а дальше - темнота. Очнулся через 17 дней в госпитале в немецком городе Шибист. Еще 20 дней его приводили в себя, залечивали развороченные легкие, а затем эвакуировали в глубокий тыл - в Саратов, где он и встретил День Победы. Но выписали его только в августе: рана (кстати, вторая и почти в одно и то же место) была очень тяжелой. Он до сих пор носит в груди осколок - память о войне.
Возвращение домой было чудом для матери и односельчан. О двух извещениях о том, что он пропал без вести, Р.Раупов знал из писем матери. О третьем, где сообщалось о его гибели, еще нет. Такое случалось. Ушел в разведку, скажем, в положенный срок не вернулся, в штаб уходит рапортичка об этом, а оттуда - извещение на родину. Или ранило человека, однополчане видели, как упал, обливаясь кровью. А он жив - его подобрали санитары, переправили в тыл, в госпиталь. И затерялся солдат…
- Я летел домой как на крыльях, - рассказывал Р. Рахмон. – На окраине кишлака повстречал односельчанина. «Мы же «черное письмо» на тебя получили! - кричал он. – Мать твоя все глаза проплакала, в один день старухой сделалась. Погоди, погоди, я вперед пойду, подготовлю ее, слаба она стала, как бы беды не случилось…» Но мать уже шла навстречу на неверных ногах, вездесущие мальчишки оповестили…
В том же победном году они с матерью перебрались в Вахшскую долину, в Колхозабадский район. И стал бывший фронтовик табельщиком, потом бригадиром в колхозе имени Энгельса. Какую бы должность ни занимал, все равно трудиться физически должен. А этого раны не давали делать. Вот и пришлось искать работу полегче. Был завскладом в райпо. Затем в Курган-Тюбе трудился экспедитором, заведовал магазином, работал весовщиком-контролером на хлебозаводе, сторожем вневедомственной охраны. Являлся членом Курган-Тюбинского совета ветеранов войны и труда, вел активную военно-патриотическую работу. Он жил, а не существовал. И все испытал: боль и радости, огорчения и успехи, взлеты и падения. Такой судьбы можно пожелать каждому.
Раупов Рахмон свой нелегкий жизненный путь закончил в возрасте 89 лет, 31 мая 2008 года, не дожив до 90 лет всего 40 дней…
24.11 17:18
