17-летний паренек торопился на фронт, чтобы бить фашистов, и для этого прибавил себе один год.
Ну а дальше - бой насмерть с врагом, тяжелое ранение, из-за которого в медсанчасти решили, что состояние его безнадежное и он уже «не жилец». И было бы так, если бы его не выходила медсестра, которая стала его «русской мамой»…
Эту историю, полную драматизма и огромной человеческой доброты, нам рассказала его дочь Гульгун Набиева.
- Наш отец, Урок Набиевич Набиев, особо не любил вспоминать о войне, - начала свой рассказ Гульгун. – Это ему стоило больших душевных сил. Но он часто рассказывал нам небольшие эпизоды из своего военного прошлого, забавные случаи, которые происходили с ним и его сослуживцами...
Однако война состоит не из этих эпизодов. Когда по всей линии фронта наступают танки, рвутся снаряды, строчат пулеметы, солдаты с криками: «За Родину! За Сталина!» бросаются в атаку... Все это очень зрелищно смотрится на киноэкране, по телевизору. А как это было на самом деле? Поэтому наш отец не мог смотреть фильмы о войне: уж слишком для него это все было «киношное».
Ему едва исполнилось семнадцать, когда он добровольцем ушел в действующую армию. Дело было так: друга отца, который был на год его старше, призвали в армию. И они вдвоем отправились в военкомат Ургутского района Самаркандской области. Товарища взяли на фронт, а отцу предложили подождать еще один год. Тогда он решил изменить год своего рождения: 1926 на 1925, и через день – он боец Красной Армии. В 1943-м, после краткосрочного обучения, наш отец был зачислен в состав войск пулеметчиком. Но один из боев стал для него последним: его тяжело контузило. Почти бездыханное тело нашего отца санитары уже хотели свалить в общую могилу, если бы кто-то из них не услышал его слабый стон…
Последовали долгие месяцы лечения в госпиталях. А вскоре врачи вынесли суровый приговор: даже если боец Набиев выживет, он до конца обречен на неподвижность.
…Ласковым летним утром, когда его, парализованного и неподвижного, на каталке ввезли в большую, светлую палату военного госпиталя в городе Ессентуки, он увидел, как над ним склонилась женщина средних лет с добрым, улыбчивым лицом.
- Ничего, сынок. Крепись, все будет хорошо, - тихо сказала она.
Это была медсестра Тамара Дмитриевна Камышева.
На следующее утро Тамара Дмитриевна появилась в палате с банкой наваристого супа из домашней курицы и завернутой в бумагу сдобной выпечкой.
- Поешь, сынок. Тебе нужны силы, — сказала она ему.
(Как выяснилось позже, эта огромной души женщина выменивала свои вещи на базаре и сытно кормила нашего отца, чтобы он быстрее шел на поправку).
У самой Тамары Дмитриевны на фронте погибли муж и старший сын. Ее младший был ранен и находился в одном из госпиталей Баку. Эта женщина сполна испытала тяжесть утрат и страданий. Может быть, думалось, наверное, ей, кто-то опекает и ее сына, лежащего на госпитальной койке, так же, как и она этого худющего высокого парня из далекого Таджикистана.
Весь год, что провел наш отец в госпитале, он каждый день видел эту заботу и доброе внимание «русской мамы», как он ее называл. (Своей мамы он не помнил, так как лишился ее, когда ему не было и четырех лет).
В 1944, опираясь на костыли, наш отец уезжал из Ессентуков к себе на родину, в Ургут. На прощанье «русская мама» сказала ему:
- Будет плохо, приезжай. Мой дом — всегда твой дом.
…Шли годы, но он не забывал о своей доброй «русской маме». Писал ей письма, слал телеграммы, но почему-то все безответно. Может быть, она поменяла адрес, а может, ее уже нет? Отцу было очень тревожно от одной этой мысли, но он продолжал поиски.
И вот, спустя 30 лет после их расставания, вместе с нашей мамой он приехал в Ессентуки. Страшно волнуясь, отец открыл калитку в маленький дворик, освещенный неярким осенним солнцем, а навстречу ему слабой походкой шла старая женщина, но все с таким же добрым, милым лицом.
- Не узнаете? – спросил отец.
- Нет, - тихо ответила она.
Волнение мешало говорить. Отец достал из кармана фотографию, на которой он вместе со своей «русской мамой» в палате номер восемь военгоспиталя Ессентуки.
- Юрик, сынок... — вымолвила старая женщина.
Еще долго в тот вечер не утихали разговоры и воспоминания, которые связала этих двух прекрасных людей война…
Спустя какое-то время к нам домой пришло письмо от Тамары Дмитриевны, где она обещала приехать и погостить у нас. Это письмо наш отец бережно хранил в своем архиве.
После того, как отец окреп, он приехал в Душанбе и поступил в республиканскую юридическую школу. Работал секретарем народного суда и одновременно учился на заочном отделении юридического факультета Таджикского госуниверситета. Многие годы он работал народным судьей, старшим ревизором Министерства юстиции республики, председателем народного суда в Бальджуване, Ленинском районе (ныне Рудаки), Фархоре. В конце 1963 года возглавил суд Железнодорожного (ныне Шохмансур) района г.Душанбе.
В 1966 г. отца назначили на должность судьи, члена коллегии Верховного суда Таджикской ССР, и на этом посту он служил до самого конца.
По воспоминаниям многих бывших коллег, наш отец был одним из самых грамотных юристов своего времени, для которых самое главное в работе – верховенство закона и верное служение ему. Он мог блестяще вести процессы на трех языках, если это требовалось - таджикском, русском и узбекском. Как правило, самые сложные и значимые дела доверяли вести Уроку Набиевичу, учитывая опять-таки его высокий профессионализм, компетентность и непредвзятое отношение к работе.
Однако мало кто знал, что почти каждый такой процесс заканчивался строгим визитом к врачу. Мы помним, как дважды нашего отца увозила «скорая» прямо во время ведения процесса. Все потому, что каждое дело, каждое вынесение приговора он проносил сквозь свое сердце. И оно не выдержало.
В канун 40-летия Победы, 7 мая 1985 года, в столичном «Кохи Борбад» в торжественной обстановке чествовали участников Великой Отечественной войны. В числе награжденных орденами «Отечественной войны» был и наш отец. К его многочисленным наградам и медалям добавилась еще одна заслуженная и достойная.
В тот вечер он был переполнен волнительными моментами, которые он пережил по случаю этой награды, и был, как всегда, счастлив, находясь в окружении детей и внуков, говорил о том, как проведем праздник 9 мая, но в то же время я замечала какую-то необъяснимую грусть и печаль в его красивых глазах. Видимо, чутким сердцем своим он чувствовал, что это - последний день его жизни…
Утром 8 мая отец, как всегда, делал зарядку, и – мгновенная остановка сердца. 9 мая, в праздничный день, столичные власти, учитывая заслуги и важность личности нашего отца, в порядке исключения дали разрешение на прохождение траурной процессии и проведение прощального митинга на кладбище «Сари Осиё».
Многое еще можно рассказать об Уроке Набиевиче. О том, что в период работы народным судьей и председателем нарсуда он достойно выполнял обязанности депутата районного Совета и члена бюро райкома партии, как он помогал молодым юристам приобретать необходимые знания и опыт, воспитывать в себе активную жизненную позицию.
А в его архивах среди документов и фотографий есть и автобиография, где его военное прошлое уместилось лишь в одну фразу: «участник Великой Отечественной войны».
Уже успели появиться на свет другие его внуки и правнуки, которые знают о своем «большом дедушке», к сожалению, лишь по фотографиям и рассказам их родителей о том, какой у них был прекрасный, добрый и душевный «бобокалон».
Великая Отечественная война - одна из самых печальных и трагических страниц истории народов бывшего Советского Союза. Десятки миллионов погибших - такова цена нашей Победы. Об этом должно всегда помнить нынешнее поколение молодых людей. Но, к сожалению, время неумолимо, и тех, кому мы всецело обязаны этим светлым праздником, становится все меньше и меньше.
У каждого, побывавшего в том адовом пекле, была своя война. И из них, таких маленьких эпизодов ценою в человеческую жизнь - слагалась история той страшной войны и Великой Победы!
Зарубки на сердце… Сколько их оставили те огненные годы!
22.11 00:16
