В какой мере состоявшиеся на прошлой неделе визит в Душанбе российского президента Владимира Путина и двусторонние таджикско-российские переговоры были успешны для каждой из сторон?
Сложность ответа на это вопрос заключается в том, что существенная часть таких визитов - переговоры остаются вне поля зрения общественности. Обусловленная данным обстоятельством скудость информации усугубляется и невозможностью быть уверенным в том, что именно озвученные в публичном пространстве итоги визитов и переговоров являются их подлинными и единственными результатами. Подобная неуверенность является благодатной почвой для возникновения разного рода иногда просто предположений, а иногда и подозрений по поводу наличия каких-то результатов и итогов, которые переговаривающиеся стороны предпочитают не афишировать. И такие предположения по поводу обновленных и, возможно, не объявленных итогах последних таджикско-российских переговоров уже успели прозвучать в открытом информационном пространстве. Так, желающие могут ознакомиться в интернете с предрасположениями на этот счёт И. Асадуллаева. Посредством своих «геополитических фантазий», по его собственному определению, он попытался найти объяснение очевидной несоразмерности выдвигавшихся таджикской стороной на различных стадиях переговорного процесса по 201 военной базы, и теми конкретными результатами, которыми они, в конечном итоге, обернулись для республики. Его вывод сводится к тому, что стороны, возможно, пришли к некоему аналогу «протокола Рибентропа-Молотова» от 1939г.
Но, как бы там ни было, о степени успешности того или иного визита, тех или иных переговоров, общественность может судить лишь по тем конкретным документам, которые переговаривающиеся стороны подписали и сочли нужным объявить об этом в публичном пространстве. В соответствии с тем, что было представлено общественности, практическим итогом пребывания в Душанбе Владимира Путина и двусторонних таджикско-российских переговоров стало подписание пакета из двух видов документов — соглашений и меморандумов.
Всего соглашений было подписано два - Соглашение о статусе и условиях пребывания российской военной базы на территории Таджикистана и Соглашение об оказании помощи Агентству по контролю за наркотиками при президенте РТ в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров. Меморандумов же было подписано четыре - Меморандум об условиях сотрудничества в военной отрасли между министерствами обороны России и Таджикистана, Меморандум между министерством энергетики и промышленности РТ и министерством энергетики РФ об условиях поставки нефтепродуктов, Меморандумом о сотрудничестве в сфере энергетики, Меморандум о намерениях по дальнейшему сотрудничеству в сфере миграции.
Соглашения являются вполне обязывающими документами и, как правило, вступают в силу сразу же после их подписания, если иное не определено соответствующим законодательством или законодательствами. В соответствии с первым из упомянутых выше соглашений, пребывание российской 201 военной базы на территории Таджикистана продлевается на тридцать лет - до 2042 г., с последующей пролонгацией каждый раз на пять лет. Для того, чтобы вступить в силу оно должно пройти соответствующие процедуры, в частности ратификацию парламентом. В соответствии со вторым соглашением, АКН Таджикистана получит средства в объеме 5 миллионов долларов США, и ему будет оказана помощь в вопросах подготовки кадров в российских учебных заведениях.
Нет ни малейшего сомнения в том, что подписание соглашения по российской военной базе стало самым главным для России, для обеспечения её национальных стратегических задач и интересов итогом визита В.Путина в Таджикистан. Россия изначально ставила себе целью достижение подобного результата, последовательно шла к ней и, в конечном итоге, добилась того, чего хотела. Понятно, что в России выход на подписание данного Соглашения считают стратегическим успехом страны и самого президента В. Путина. Ровно таким же образом оценили действия российской стороны и президента В. Путина и в Таджикистане. В России также считают, что итоги визита являются однозначно позитивными не только для нее самой, но и для Таджикистана. В республике же полагают, что они могли быть для неё и более существенными.
Сегодня и Таджикистан, и Россия находятся в условиях, когда всё имеет свою политическую, экономическую и т. д. цену. Соответственно, чтобы там ни говорили, переговоры по поводу дальнейшего пребывания и условий пребывания 201 военной базы на территории Таджикистана не могли быть ничем иным, как самым обыкновенным торгом между двумя заинтересованными сторонами. При этом, если оценивать реалии региона без излишней политизированности и идеологизированности, переходящих, зачастую в мифотворчество, именно Россия была, есть и будет впредь заинтересована в пребывании своей базы на территории республики в большей степени, чем сам Таджикистан.
Россия, существенно окрепшая при В.Путине, всё более активно вступает, иногда явное, а иногда не очень, в стратегическое противостояние, обусловленное необходимостью обеспечения своей национальной безопасности, с крупнейшими силами современного мира. Данное обстоятельство диктует ей, помимо всего прочего, добиваться размещения на возможно большей по времени основе своих военных баз на территории иностранных государств. Пока это происходит в форме усилий, направленных на сохранение и поддержание своего военного присутствия там, где оно уже имеется. В дальнейшем, если тенденция восстановления Россией своего военно-политического потенциала обретёт устойчивость и станет необратимым, то вполне возможно, что она озаботиться необходимостью обеспечения своего военного присутствия и там, где его пока нет.
При проведении Таджикистаном прагматичной политики, как в отношении своих соседей, так и во внутренних делах, возможность возникновения по настоящему серьёзных угроз безопасности страны сводятся к минимуму. К тому же, в тех конкретных условиях, которые имеют место быть в настоящее время, вряд ли какая-либо из больших держав современности серьёзно заинтересована в дестабилизации ситуации в республике. Хотя бы по той простой причине, что нарушение стабильности в республике скажется скорее отрицательно, нежели положительно, на их собственных национальных интересах в регионе.
Имевшие место в последние годы вооруженные угрозы безопасности республики извне, исходили исключительно от её же граждан, оказавшихся в силу тех или иных обстоятельств за пределами страны. Эти угрозы были нейтрализованы собственными возможностями и действиями таджикского государства. Для предотвращения возникновения подобных угроз в будущем проведение прагматичной внутренней политики более чем достаточно.
Стратегическая заинтересованность России в длительном пребывании своей военной базы в Таджикистане, причём, как уже было сказано, объективно ей это нужно в большей степени, нежели самой республике, создавала хорошую возможность для таджикской стороны трансформировать данную заинтересованность в солидные политико-экономические бенефиции. Если судить по подписанным документам, то по сравнению с тем, чего добился Кыргызстан в ходе недавнего аналогичного визита В.Путина в Бишкек, и даже чего добилась сама республика в такие же дни восемь лет тому назад, то не очень.
В обмен на продление пребывания российской 201 военной базы на целые тридцать лет, Таджикистан получил всего лишь обещания российской стороны вернуться к беспошлинным поставкам российских нефтепродуктов, причём в ограниченных объёмах, участвовать в строительстве средних ГЭС, развивать военно-техническое сотрудничество, содействовать улучшению положения трудовых мигрантов (пролонгация регистрационного периода с 7 до 15 дней и выдача разрешений на работу не на один, а сразу на три года).
Все эти обещания зафиксированы в форме меморандумов. Но меморандумы являются всего лишь своеобразными декларациями о намерениях, но никак не обязывающими документами. К тому же, лишь обещания по возврату к беспошлинным поставкам нефтепродуктов и продлению сроков безрегистрационного пребывания трудовых мигрантов и разрешений на работу, а также по развитию военно-политического сотрудничества имеют шансы на более или менее быструю реализацию. Но для Таджикистана самым важным является реализация его стратегических проектов в области использования гидроэнергетического потенциала республики и вывода её из транспортного тупика.
В какой мере зафиксированные в меморандумах обещания могут оказать содействие Таджикистану в решении данных задач? Следует признать - лишь в самой незначительной. Нефтепродуктовый вопрос был актуален в 2010. К настоящему времени республика нашла выход из ситуации. Утверждения по поводу того, что снятие пошлин дают республике искомые 200 миллионов долларов, в которые оценивали пребывание российской военной базы, не есть те деньги, которые она могла бы инвестировать в реализацию своих стратегических инфраструктурных проектов. Да и мигранты явочным порядком достаточно успешно решают свои проблемы. В отношении же того, что действительно важно для республики, а именно реализация Рогунского и прочих стратегических проектов, не зафиксировано на бумаге даже просто в виде обещаний.
Для того, чтобы меморандумы трансформировались в обязывающие соглашения таджикской стороне надо ещё очень сильно постараться. При этом ей надо иметь ввиду то, что она должна проделать эту работу до ратификации парламентом и вступления в силу соглашения по базе. Иначе реализация того, что зафиксировано в меморандумах, можно ждать неопределённо долго. Не забудем, что из всех вполне конкретных и вполне обязывающих соглашений по инвестированию в таджикскую экономику, заключённых в октябре 2004 г., было реализовано лишь соглашение по Сангтудинской ГЭС-1. Да и то потому, что за её реализацию взялся Анатолий Чубайс.
21.11 20:34
