Лидер ОСДПТ, председатель юридического консорциума Таджикистана Рахматилло Зойиров высказывает свое мнение по делу Низомхона Джураева и 33 исфаринцев.
- Рахматилло Хамидович, попробуем немного разобраться в деле Низомхона Джураева. Еще пару месяцев назад он обвинялся по 10 уголовным статьям и находился в розыске Интерпола. Потом он неожиданно появляется в Таджикистане и оказывается под защитой антикоррупционного ведомства, и, судя по всему, в качестве важного свидетеля. Кроме этого, с него снимаются почти все статьи и передают суду лишь за пару экономических преступлений. По остальным якобы вина не найдена. Но, согласно приговору Верховного суда по «исфаринскому делу», Н.Джураев был признан организатором всех тех 10 преступлений, за исполнения которых сейчас сидят его соратники. Насколько это правильно, что при наличии судебного приговора антикоррупционное ведомство самостоятельно пересматривает дело?
- С законодательной точки зрения, пока приговор суда не отменен, он действует и имеет законную силу. Существует определенная процедура его отмены, и пока она не пройдена, он остается в силе и в определенных действиях стоит выше закона.
Кстати, даже если Джураев, как заявляется сегодня, вернулся добровольно, то этот аспект должен рассматриваться не органом предварительного расследования, тем более антикоррупционным ведомством, а судебной инстанцией. Ни один орган, тем более орган расследования не может сейчас возбуждать какое-то другое дело при наличии вступившего в законную силу приговора суда, тем более вынесенного самим Верховным судом. Это противоречит и Конституции, и вообще понятию правосудия, и понятию презумпции законности в действующем обществе.
Новые обстоятельства и факты могут стать основанием для пересмотра того приговора, но не основанием для возбуждения нового дела и передачи в суд. Возбуждать новое уголовное дело в другом аспекте, при наличии приговора, по закону, просто невозможно. Обязательно должны пересматривать тот приговор, и лишь только после этого, по фактам, открывшимся в ходе судебного следствия, могут быть возбуждены новые уголовные дела. Но для этого надо удостовериться, действительно ли имеются новые обстоятельства, и подтверждаются ли они теми или иными проверками, и после этого сторонами может быть подано ходатайство и принесен протест…
Что касается статуса Низомхона Джураева, то он не может быть только в статусе свидетеля, но, очевидно, что готовится почва для пересмотра приговора Верховного суда.
Если сейчас будут выявлены новые обстоятельства по этому делу, которые могут стать основанием для этого, тогда председатель Верховного суда либо по собственной инициативе, либо после письменного обращения Джураева или его адвокатов должен принести протест на судебный приговор по «исфаринскому делу» и направить на первоначальное рассмотрение. Вполне возможно, что, исходя из хозяйственной целесообразности, так и будет, и тогда Джураев со статуса обвиняемого может быть переведен в статус потерпевшего.
С точки зрения хозяйственной целесообразности, такая политика применима, если будут весомые доводы для пересмотра дела. Это не законодательная стратегия, ни судебная политика, но правоприменительная политика.
То есть речь о том, что человек может быть полезным обществу. Дело в том, что наш Уголовный кодекс можно назвать драконовским кодексом. Санкции, предусматривающие в нем, особенно по хозяйственным делам, не соответствуют той общественной опасности, которые несут другие преступления. Хозяйственные преступления и правонарушения, какими бы количественными значениями они не выражались, если не несут большой опасности для общества (общественную опасность), должны быть оправданы, или по ним должны быть применены санкции, не предусматривающие лишения свободы, а применены обязательно в виде штрафов, которые пойдут в казну государства, то есть в пользу гражданского общества. Это вполне применимо и к делу «Мовароуннахра», его директору Охунову, осуждение которого принесет только вред людям и обществу, а не пользу.. То есть, нельзя лишать таких людей свободы, напротив, они должны быть на свободе, чтобы они могли возместить ущерб, если он есть, и приносить пользу обществу. Это и есть хозяйственная целесообразность, учитывая нынешнюю ситуацию в стране.
Дело в том, что сегодня предпринимательство на 99% криминально. Оно полностью вовлечено в коррупционную систему, и в нынешних условиях бизнес-структуры работать вне криминала не могут, потому что сама государственная система настолько заблокирована и бюрократизирована, что осуществлять деятельность, не минуя законы, для них невозможно. Поэтому суд, рассматривая экономические преступления, должен был дать оценку тому, насколько осуществляемая деятельность была целесообразна с точки зрения хозяйственности, в частности, и в Исфаринском деле. В гражданско-правовом, хозяйственно-правовом отношении есть понятие - идти на крайний риск во избежание чего-то другого, что может нести ущерб обществу. Раньше, например, говорили во избежание ущерба социалистическому имуществу и прочее. Но суды с этой точки зрения дела не рассматривают, хотя и должны. Прокуратура этого делать не будет, потому что она в своей работе должна исходить из точки зрения закона, а не справедливости или целесообразности. Адвокатура же напротив, должна выискивать и защищать закон именно с точки зрения целесообразности и т.д., а суд уже должен давать всему этому оценку по справедливости. У нас же все наоборот. Наша судебная система делает процесс обратным. И по «делу исфаринцев» он поставил все с ног на голову. Он не исходил из принципа справедливости и хозяйственной целесообразности, а только с точки зрения закона, причем заказного, наказать построже.
Что касается того, что Джураев считался организатором, но в его отношении применятся такая политика, а в отношении более 30 человек, которые якобы совершили преступления под его руководством, ничего не предпринято, то это вопрос - как быть с ними? – напрашивается сам собой. Особенно с учетом того, что с точки зрения конституционной политики, в первую очередь, защищаемыми и государством, и судом должны быть «второстепенные», то есть простые члены той или иной организуемой группы. Поэтому, в первую очередь, должна быть решена судьба этих осужденных. Если Джураев действительно будет признан потерпевшим во многих аспектах, то эти более 30 человек должны быть полностью реабилитированы. И, в соответствии с законом, они имеют право подать гражданский иск на судебный и следственный органы, которые осудили их незаконно.
- Говорят, что по статьям, которые остаются в деле Джураева, его могут амнистировать. Можно ли это сделать, если еще действует тот приговор?
- Это вряд ли возможно. Дело в том, что любая амнистия действует в течение короткого времени. Последняя амнистия у нас действовала в течение 6 месяцев. Обязательным условием применения любой амнистии является заявление самого осужденного, который подает его лично, признавая при этом себя виновным. Это обязательное условие. Но Джураев, поскольку он находился в розыске, не мог подать такое заявление. Это, во-первых. А во-вторых, сам факт его появления и изобличения других лиц говорит о том, что он не признает себя виновным, и поэтому применение амнистии в его отношении незаконно.
- Но это не совсем новые обстоятельства. Это те же самые, но в «сокращенном варианте»…
- Законодательство предусматривает четыре обязательных условия, которые определяют понятие «новые обстоятельства». Одно из них предусматривает то, что новые обстоятельства могут быть связаны с той же деятельностью, но не ставшие предметом обсуждения следствия, как предварительного, так и судебного, которые не были и не могли быть предметом обсуждения. В предыдущих судебных следствиях сам Джураев не участвовал, и его сегодняшние показания на тот момент не могли быть предметом обсуждения. Кроме того, в тот период, была другая атмосфера, и выскажи Джураев эти «мысли» тогда, они не были бы услышаны. Ну а если и сегодня его доводы были уже предметом обсуждения в судебном порядке, то они никак не могут быть вновь открывшимися обстоятельствами, и естественно, они не смогут быть основанием для пересмотра.
- Мера пресечения в отношении Джураева принята в виде подписки о невыезде. Статьи, по которым ему предъявлены обвинения, допускают такое?
- Дело в том, что в в уголовном и уголовно-процессуальном кодексах предусмотрено, что если то или иное преступление предусматривает санкцию или меру наказания выше определенного срока, то есть выше 2 лет, то органы суда или следствия могут определить любую меру пресечения. Основанием для ареста может быть вероятность того, что подозреваемый может скрыться или иным образом уйти от ответственности. Только при основании этого мотива может быть применена мера в виде заключения под стражу, в других случаях у него может быть взята подписка о невыезде. То есть арест - необязательное условие в уголовных делах. Просто у наших следственных органов всегда действует обвинительный уклон и страх, что каким-то образом этот человек может оказать противодействие следствию, но многие их доводы надуманы. Кстати, это была одна из причин, по которой санкцию на арест передали судам. Правда, пока эта мера себя не оправдала, и суд не справляется с возложенной на него обязательством. Во-первых – это нечто новое для суда, во-вторых, в судах еще нет достаточно квалифицированных судей, которые разбирались бы в этом… Вообще самая большая проблема судебной системы заключается в том, что суд не стоит на своих ногах, потому что у нас неправильная кадровая политика в судебной системе.
Если исходить из мировой практики, судьи, в первую очередь, должны назначаться из числа очень опытных адвокатов. Не из прокуроров и судоисполнителей, которые привержены к обвинительному уклону, а из высококвалифицированных адвокатов.
Возьмем, к примеру, английский опыт. Там существует не только рядовая адвокатура, но еще и институт барристерства. То есть не каждый адвокат может быть равен судье и участвовать в судебных разбирательствах. Лишь адвокаты, которые имеют статус барристера, имеют такие полномочия, и именно из числа барристеров потом выбираются судьи. Кстати, помимо профессионализма они еще и обладают высокой правовой культурой и гуманизмом. Судья, если не будет на две головы выше прокурора или следователей, не будет обладать правовой культурой, профессионализмом, гуманизмом, правозащитными особенностями, он просто безнравственный судья.
У нас пока так и происходит. Я не вижу, чтобы кто-то из назначенных судей был из числа адвокатов. Наши судьи сегодня те, кто по 2-3 года проработал ради стажа секретарями судебного заседания или судоисполнителями. А судоисполнитель - это кто? Он из системы исполнительной власти, который, не думая, должен приводить в исполнение судебное решение. То же самое и прокурор, который грешит обвинительным уклоном и консерватизмом. Такие люди, став судьями, уже заранее становятся безнравственными судьями, которые не смогут осуществлять ни милосердие, ни правосудие. Поэтому надо менять кадровую политику таким образом, чтобы туда назначались люди очень грамотные, обладающие высокой правовой культурой, да и не только правовой. Я всегда говорю своим студентам, что выдающимся юристом может стать лишь тот, чья общая культура выше его специальной - юридической культуры. Человек может выучить многое в области закона и права, но если он не обладает высочайшей, общечеловеческой культурой, он не может стать выдающимся юристом, тем более выдающимся судьей…
Сегодня, если такая основа не будет приведена в судебную систему, мы будем вечно болеть этой болезнью: сверху приказали – судьи наказали, они применили…
- Сегодня антикоррупционное ведомство рассматривает в основном обстоятельства, которые возникли уже после возбуждения дела против Джураева и исфаринцев - дело, которое сегодня отменяют. В целом с этим делом связано очень много правонарушений. Кто-то должен отвечать за это, за дело, которое породило это правонарушение?
- Я думаю, что антикоррупционное ведомство (возбудившее дело в 2007 году. - Прим. автора) по своей воле или без указания сверху ничего не делало по этому делу.
Вообще, возбуждение уголовного дела по тому или иному факту уголовно не наказуемо, если оно не сфабриковано. Но кто несет ответственность в данном случае? Ответственность в этом случае на двух структурах: кто дал такое поручение (причем не соответствующее понятию справедливости) антикоррупционному ведомству и кто принимал решение о возбуждении уголовного дела, особенно по основаниям, которые висят, то есть остались недоказанными… По Исфаринскому делу нарушена и процессуальная, и материально-правовая норма, допущена крайняя несправедливость, когда в отношении основного обвиняемого принята правоприменительная политика, а другие обвиняемые получили сроки лишения свободы по этим обвинениям. Поэтому, если есть основания и они подтверждаются судом, суд должен немедленно пересмотреть этот вопрос, и, как я уже отметил, оптимальным вариантом было бы выйти Джураеву с заявлением со своими адвокатами с обоснованным ходатайством (заявлением), или председателю суда принести протест о пересмотре «исфаринского дела».
- Насколько суд может быть беспристрастным, когда его самого обвиняют в вынесении незаконного приговора?
- Я думаю, для Верховного суда сохранение имиджа суда, чести судейского мундира должно быть выше, чем сохранение имиджа судьи или нескольких судей, и поэтому, в силу вновь открывшихся обстоятельств, председатель Верховного суда должен быть заинтересован в том, чтобы принести протест. Генпрокурор этого не сделает, потому что закон не позволяет, да и его имя фигурирует в этом деле, поэтому только председатель Верховного суда может и должен это сделать.
- Это дело состоит из 140 томов обвинения, и суд первой инстанции посчитал, что эти обвинения нашли свое подтверждение, поэтому приговорил исфаринцев к большим срокам лишения свободы. Коллегия кассационной инстанции признала, что суд первой инстанции был прав, а потом это признал и президиум, который проходит с участием более расширенного состава Верховного суда и с участием самого председателя. И если сейчас председатель принесет протест, то в лучшем случае это будет означать некомпетентность судебной системы…
- Верховному суду сейчас нужно признать, что суд первой инстанции действительно проявил не только свою некомпетентность, но и показал свою зависимость. Суд доказал, что он не может самостоятельно, непосредственно соблюдая закон, сам принимать решение, потому что, как признавались сами судьи, на них было оказано большое давление, то со стороны одного, то со стороны другого. Суд показал полную зависимость от других вышестоящих структур, в данном случае, от исполнительной власти. Что касается кассационной инстанции и президиума Верховного суда, то тогда они исходили из своего понятия защиты чести мундира. Их решения принимались на фоне заявления Генпрокуратуры, и был общественный резонанс, поэтому было принято такое решение…
Что касается доказательной базы следствия в объеме 140 томов, то для независимого суда они не будут иметь доказательной силы, если в ходе судебного расследования будут выявлены совсем другие обстоятельства. То есть 140 томов – это ноль, если они не будут подтверждены в суде. Суд не может основываться и исходить из материалов предварительного расследования, если в ходе судебного следствия выявятся другие обстоятельства, другие факты…
- Адвокаты, родственники осужденных, гособвинитель как раз таки обвиняют судью в том, что он не принял во внимание результаты судебного следствия, а полностью поддержал позицию предварительного следствия…
- Это абсолютно неправильная позиция. Суд в данном случае не соблюдал принципа законности и далеко отодвинул презумпцию объективности, невиновности и справедливости, которые должны соблюдаться судом... Но известно, что «исфаринское дело» с самого начала носило заказной и показательный характер, когда хотели показать, что вот мы разобрались с этим делом и упорядочили свое собственное, народное хозяйство. Поэтому суд исходил вроде бы из принципов закона и вроде бы из принципа судебного процесса, но на самом деле абсолютно не учел реальных обстоятельств, принцип справедливости в хозяйственно-правовом видении…
- Какую ответственность должны сегодня нести судьи Верховного суда, отстаивая честь мундира, хотя еще больше опорочив его, нарушая законы и ломая судьбы людей?
- Я думаю, что наиболее оптимальным было бы, если все судьи Верховного суда, замешанные в данном деле, начиная от его председателя, подали бы в отставку. Это было бы самым оптимальным решением для них. Но, а в целом, в соответствии с законодательством, их судьбу должны решить президент страны и парламент, которые их назначают. И с учетом того, что произошел полнейший провал судебной системы, в их отношении должны быть применены не какие-то дисциплинарные санкции, а санкции правового характера. Таково требование закона…
21.11 16:46
