Таджикский артхаус с суфийскими истоками
27.11.2014, 18:07
О новом таджикском фильме «Тасфия» режиссера Шарофат Арабовой.
Почему в нашем городе и в республике не так много кинофестивалей? Хотя кино, по словам Ленина, являлось самым важным из искусств, значение которого у нас сейчас, к сожалению, забыто. А ведь оно когда-то стояло на втором месте по доходам в советскую казну. Таджикские фильмы сейчас едва ли окупают (!) затраченные на них финансы и усилия создателей.
Но это коммерческое кино, я же хочу поговорить об артхаусе. А есть ли он, «таджикский артхаус»? Отвечаю: есть. Мне довелось зайти на просмотр нового таджикского фильма под необычным даже для меня, таджика, названием «Тасфия» («Очищение») в столичный Дом кино. Оказалось, что мы были в числе первых увидевших фильм, потому что попали на премьеру, состоявшуюся в рамках международного кинофестиваля «Дидор». Необходимо отметить, что фильм был единственным полнометражным фильмом от Таджикистана, участвовавшим в официальной конкурсной программе фестиваля. Он был спродюсирован и создан на базе нового продюсерского центра «Вард Симо» и является их первым проектом.
В создании фильма участвовал, по моему мнению, просто звездный состав: сценарист - Тимур Зульфикаров, редактор таджикского перевода - Нур Табаров, композиторы - Толиб Шахиди, Икбол Завкибеков, снимались - музыканты группы «Джерай» и «Само», ветераны таджикского кино киноактеры Шерали Абдулкайсов, Исо Абдурашидов, талантливые артисты нового поколения Хуршед Мустафаев, Вахоб Дустов, Камариддин Мирзоев, Диловар Негматов, а также дебютанты Рудоба Махмудова, Некбахтсултон Мазабшоева и Шохрух Хакимзода.
Фильм, как и проза Тимура Зульфикарова, не является продуктом популярного искусства и уж тем более коммерческого. Однако, несмотря на это, он остается понятным и увлекательным для обычного зрителя, потому что рассматривает общечеловеческие ценности.
Вместе с тем фильм ориентирован на подготовленного зрителя, по крайней мере того, кто знаком с таджикской культурой. Например, мы с детства впитываем в себя информацию, заложенную ребусами в фильме, как и в литературе Т.Зульфикарова. Его проза ассоциативна и будет понятна читателю, знакомому с восточной культурой, к знакам и символам которой она апеллирует. Режиссер-постановщик Шарофат Арабова переработала новеллу Т.Зульфикарова и воплотила ее в осязаемые, видимые образы. Причем фильм выполнен в традициях таджикского кино. Во-первых, его действие не просто развивается в стилизованном под ретро времени, которое подчеркнуто музыкой, атрибутами, диалогами, но также и нарицательными именами персонажей. Говорящие фамилии являлись атрибутом таджикской комедии и выражали те или иные качества персонажей. Например, председатель колхоза товарищ Тарифходжаев (тадж. «хвала»), некто Фахриддинов (тадж. «почет») в вышестоящих инстанциях, да и сами Шамс (тадж. «солнце») и Мехри (тадж. «любовь») - главные герои фильма - не являются исключением. Временами и в актерской игре персонажей, по замыслу авторов, должна была быть отсылка к пафосу советских кинофильмов, что получило воплощение в колоритном образе старого Полковника на урановых рудниках, сыгранного известным артистом Исо Абдурашидовым и донельзя похожего на Иосифа Виссарионовича Сталина.
Суфийские традиции воплощаются в идее любви Шамса и Мехри. Солнца и любви (в переводе с таджикского языка). Солнце - сама жизнь, любовь же - ее составляющая, без которой она бессмысленна. Артист Русского драматического театра им.Маяковского, начинавший в прошлом в театре «Ахорун» известного устода Фаруха Касымова, Хуршед Мустафаев сумел перевоплотиться в Шамса, несущего свой крест. Я помню, несколько лет назад в одном из своих интервью Хуршед Мустафаев говорил, что чувствует в себе силу и желание сыграть Иисуса Христа. Мне кажется, ему это сейчас удалось, но это получился наш, таджикский, суфийский многострадальный, обреченный Шамс. Его человеческим эмоциям начинаешь сопереживать, ведь в итоге фильм - о человеке, который поддался минутной слабости, совершил преступление и раскаивается в содеянном. А прощен ли он или нет в конце фильма и в современной обстановке, режиссер оставляет решать зрителю. Ты выходишь из кинозала опустошенным, потому что не знаешь ответа.
Как я уже упоминал, в фильме были задействованы актеры, начинавшие свою карьеру в театре «Ахорун», которых подбирал сам Фарух Касымов, видя их потенциал, пластику и колоритную внешность. Таков не только Хуршед Мустафаев, но и Камариддин Мирзоев, исполнивший роль Председателя колхоза Тарифходжаева. То есть они «развивались» в духе «Ахоруна» и, в итоге, близки к мировоззрению «зульфикаровской» литературы. Возможно, именно поэтому режиссер Шарофат Арабова работала с этими типажными актерами, которые стали единомышленниками в этом фильме.
Хуршед Мустафаев, Рудоба Махмудова, Вахоб Дустов - это новые образы на таджикском экране: высокие, стройные, красивые, на которых хочется быть похожими, как на звезд. Мне кажется, здесь сказывается то, что режиссер Шарофат Арабова обучалась кинорежиссуре в Индии с ее всемирно известной коммерческой индустрией Болливуда. Возможно, это сказалось в какой-то мере и на музыкальности фильма «Тасфия», на выборе основных героев, которым приходится демонстрировать танцевальное мастерство, пластику, грацию, пение и т.д. В Болливуде, например, физическая красота героев является залогом успеха фильма у зрителей. Вместе с тем, таджикская культура сама по себе очень музыкальна: песни и танцы сопровождают нас на основных этапах жизни, даже в последнем пути, как памирские «маддох».
Очень сложно определить жанр фильма «Тасфия»: это некий коктейль, в котором причудливо переплетается фэнтези, советское ретро, документализм - в изображении таджикских кишлаков, обрядов и лиц, высокий слог литературного языка, на котором общаются персонажи, и глубокие философские размышления пацифистской направленности о ценности человеческой жизни, войне и мире. Причем в фильме показан не столько один кишлак, в котором происходит народная свадьба, а экзотический «восточный базар», собирающий гостей со всех регионов Таджикистана. И в этом контексте ходжентская свадьба, на которой звучит музыка Припамирья, является источником нового мироощущения или чего-то далекого, ностальгически забытого.
Новаторство этого фильма выразилось не только в синтезе художественных традиций зрелищной культуры таджиков и нового творческого видения, но и, прежде всего, в самой идее фильма: идее о государственной независимости и значении небольшого государства, которым мы являемся, в современном мире. Именно поэтому в фильме не раз звучат лозунги о таджикском уране, использовавшемся в СССР для создания первой ядерной бомбы.
Рассуждать о фильме можно долго, продолжая обнаруживать новые грани смыслов, заложенных режиссером. Но я завершу словами старика-дервиша - состарившегося Шамса, талантливо сыгранного патриархом таджикского кино Шерали Абдулкайсовым, о том, что любовь не умирает и даже через много лет люди будут помнить легенду о Шамсе и Мехри. На мой взгляд, герои фильма и вправду запомнятся надолго, потому что эта новаторская картина останется вехой в отечественном кино.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам
зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
21.11 15:57
