Таджики Афганистана намерены найти и с почётом перезахоронить останки эмира Хабибуллы, единственного таджика-эмира, захватившего власть в 1929 году и правившего этой страной в течение девяти месяцев.
Афганские СМИ сообщают, что комиссия по перезахоронению эмира Хабибуллы Калакани на минувшей неделе предупредила президента Ашрафа Гани, что если он не примет указ о почётном перезахоронении останков короля в течение 10 дней, то такое решение примет сама комиссия. Ато Мухаммад Нур, губернатор провинции Балх, заявил, что эмир Хабибулла как шах страны заслуживает всех государственных почестей ради сохранения национального единства Афганистана. Между тем, официальная историография Афганистана всегда считала эмира Хабибуллу мятежником и узурпатором власти и, похоже, не готова пересматривать своего отношения к нему.
Кем же он был на самом деле – первый и единственный король-таджик Афганистана? «Азия-Плюс» попросила историка Камола Абдуллаева рассказать об этой противоречивой личности и истории его прихода к власти в Афганистане.
Хабибулло Калакани - удалец из Хорасана
Хабибулла родился в Калакане примерно в 1890 г. Его отец прославился тем, что разносил воду афганским бойцам во время II англо-афганской войны 1878-1880 гг, отсюда и прозвище Хабибуллы – Бачаи Сакао (сын разносчика воды). Вместе со своим отцом Хабибулла работал в саду Мухаммад Хусайн Хана (отца своего будущего биографа Халилуллы Халили), финансового чиновника при Аманулле. В 1919 г. он поступил на воинскую службу.
Устод Халилулло Халили, писал, что Хабибулла глубоко сочувствовал борьбе бухарцев против Красной Армии. Вместе с другими жителями северных провинций он видел наплыв многих тысяч среднеазиатских эмигрантов, слушал их рассказы о падении священной Бухары, приходе русских, жестокости красных войск. Во время антисоветского восстания в Восточной Бухаре под руководством Энвер Паши в Бухару были отправлены отряды, состоявшие из добровольцев Пандшера. В этом отряде был мавлави Абулхай и Хабибулла Калакани, будущий эмир Афганистана. В частности, Хабибулла воевал в окрестностях Душанбе холодной зимой начала 1922 г.
Во второй половине 1920-х гг. Афганистан сотрясали непрерывные народные восстания под руководством Муллои Ланга, Абдул Карима и др. Хабибулла, будучи солдатом афганской армии, принимал участие в их усмирении. Вскоре, по обвинению в совершении дисциплинарного проступка Хабибулла попадает в тюрьму в родном Калакане, но бежит. Оказавшись на воле, он собирает небольшой отряд. Его смелость привлекает оппозиционное духовенство, в частности сторонников Насруллы, брата Амануллы. Надо сказать, что антиправительственная пропаганда находила живой отклик в душе бунтаря.
Осенью 1928 г. в Афганистане зреет недовольство реформаторской политикой Амануллы и преследованиями влиятельных религиозных лидеров. Хабибулла становится популярным, организовав отпор эмирскому отряду, посланному арестовать оппозиционного муллу Тагао.
Рука Запада?
В то время и позже, многие говорили о роли Англии в подстрекательстве восстания пуштунов шинвари в Джалалабаде и поддержке самого Хабибуллы-Бачаи Сако. Эти слухи не были лишены основания. Сами повстанцы не раз заявляли, что у них нет претензий к англичанам. В то же время многие слухи, в частности о деятельности знаменитого Лоуренса Аравийского в Афганистане не подтверждаются. Подобного рода заявления в обилии встречались в советской прессе, всеми силами пытавшейся связать Хабибуллу, бывшего эмира Алим Хана (который с 1921 г. томился в Кабуле на положении домашнего арестанта) и английских разведчиков в единый заговор, направленный против СССР. На самом деле, задачи Англии были куда более прозаичны - сохранить Афганистан как стабильное, но отсталое буферное государство. По этой причине англичане предпринимали необходимые меры для того, чтобы остановить реформаторскую политику Амануллы. Им нужен был дружественный и стабильный Афганистан, в то время как Аманулла был не состоянии обеспечить ни того, ни другого. Для Афганистана больше подходит теократическая модель, управляемая мусульманским истеблишментом, считали англичане. Поэтому, когда сакоисты вступили в пределы Кабула, английский посол поспешил заявить о своем нейтралитете и невмешательстве, что многими интерпретировалось, как отказ помогать Аманулле и фактическая поддержка Хабибулле. Но все оказалось не так просто. Как покажут дальнейшие события, Хабибулла был для англичан скорее инструментом для того чтобы убрать Амануллу, нежели той фигурой, которую они хотели бы видеть главой Афганистана.
Восшествие таджика на афганский престол
В середине декабря 1928 г. Кабул окружили войска повстанцев Хабибуллы, а пуштунские племена перекрыли дорогу на Джалалабад и Индию. В самом конце года совет улемов северных провинций выпустил фетву с осуждением Амануллы. Было также повсеместно объявлено, что Бог создал двух молодых, смелых, и гордых человеков для службы религии. Этими двумя служителями были эмир Хабибулла из Кухдомана и его верный заместитель Саид Хусайн из Чарикара. 13 января Бачаи Сако был объявлен Хабибуллой Вторым и коронован пиром Тагао – лидером мусульман долины Шамали (регион на север от Кабула до долины Пандшер). Саид Хусайн (родом из семьи таджикского феодала) стал «наиб ас салтана» – правой рукой и военным министром Хабибуллы.
С самого начала Хабибулла выступил не как сильнейший племенной вожак, или (национальный) лидер таджиков, а как мусульманский правитель. Население северных провинций – Балх, Маймана, Герат, в том числе и около двух сотен тысяч эмигрантов из Советской Средней Азии, положительно восприняли весть о новом эмире. Алим Хан также воспринял свержение Амануллы с большим оптимизмом. Локайский басмаческий лидер Ибрагимбек, который бежал из Таджикистана и с 1926 г. находился в Кабуле, также встречался с Хабибуллой и предложил ему свои военные услуги.
В прессе того времени и листовках, оппозиционная Аманулле ортодоксальная уламо (религиозные эксперты) и суфийские лидеры пытались легитимизировать восшествие Хабибуллы как исламского эмира в противовес Аманулле, основа правления которого представлялись сакоистами в виде племенной пуштунской солидарности. Сына водоноса провозгласили «воителем, служителем правоверной религии». В основе такого решения был положен извечный исламский идеал – создание государства, скрепленного общей верой, а не кровным родством.
Тем не менее, было бы неверным трактовать Хабибуллу обыкновенным “исламским фундаменталистом”. Его правление, хоть и длилось меньше года, способствовало критическому переосмыслению архаической, пуштуноцентристской идеи трайбалистского Афганистана. Однако, в конце 1920-х гг., сыну бедного таджика не удалось преодолеть афганскую вольницу, пуштунский шовинизм и вызовы ХХ века. Для большинства афганцев Хабибулла долгое время был босяком Бачаи Сако, сыном водоноса, то есть выходцем из низшего сословия, не-пуштуном и бандитом.
Москва поможет?
Одной из важных внешних причин непопулярности Амануллы была его связь с СССР. И Хабибулла, и англичане распространяли слухи (как оказалось, вполне оправданные), что русские вот-вот войдут в Афганистан для восстановления Амануллы. CCCР сделал ставку не на Хабибуллу, и не на Надир Хана, который начале года в Париже безрезультатно обращался в советское представительство за разрешением проехать на родину через СССР. Москва поставила на битую карту – Амануллу. Поддержав Амануллу, Советский Союз выступил как против «сына водоноса», так и против Надира.
В начале апреля Хабибулла вызвал бывшего эмира Бухары и сообщил ему весть, от которой Алим Хана охватил панический ужас. Вкратце: посол Афганистана в СССР Гулям Набихан Чархи во главе отряда из нескольких сот туркменов и хазарейцев перешел советско-афганскую границу и выступил против сакоистов. В то время мало кто знал, что это была экспедиция, снаряженная из сторонников свергнутого короля и военнослужащих Красной Армии во главе с бывшим советским военным атташе в Кабуле Виталием Примаковым. Решение об организации этой операции было принято за несколько недель до этого, на ночном совещании у Сталина, принимавшего у себя Гулям Сиддика и Виталия Примакова.
Советский отряд перешел границу близ узбекского Термеза, примерно в том самом месте, откуда 50 годами позже на афганскую территорию переправится еще один «ограниченный контингент Красной Армии». Перед вступлением пехоты, 15 апреля 1929 г. советские самолеты вторглись в пространство Афганистана. Афганские пограничники высыпали из своих казарм, чтобы поглазеть на летающие машины, но были хладнокровно перестреляны. Было убито 48 из 50 пограничников. 22 апреля советский отряд напал на город Мазари Шариф и занял его. Только под Мазаром советский отряд перебил 2 тысячи афганцев. Еще 3 тысячи было убито в Ташкургане.
Нападение на Афганистан могло превратить гражданскую войну в отечественную и даже спровоцировать англо-советский конфликт, подобный тому, который все же произойдет в 1980- гг. Ситуацию спасла Англия. Англичане не знали, следует ли делать официальное протестное заявление по поводу советского вмешательства? Сделать такое заявление означало «засветиться» перед всем миром в роли сторонников сакоистов. У англичан также не было стратегии выхода из ситуации, которая могла возникнуть в случае, если СССР откажется от вывода своего отряда. Несмотря на осторожное взаимодействие с Надиром и Хабибуллой, Англия старалась сохранять видимость нейтралитета и избегать прямой конфронтации с СССР. Вступать в открытый вооруженный конфликт с СССР из-за «сына водоноса» Англия не собиралась.
Тем не менее, советская вылазка имела своим эффектом рост патриотических настроений в стане противников Амануллы – Хабибуллы и Надира. Она способствовала поражению Амануллы и его изоляции. Советская экспедиция уничтожила и без того слабые следы лояльности к Аманулле на севере и в Герате.
В конце апреля отряд Примакова, встретивший ожесточенное сопротивление, оказался в трудном положении и запросил помощи. Из-за опасения нежелательного для амануллистов поворота от войны гражданской к войне освободительной, Гулям Набихан отдал приказ к отступлению. Да и самому Аманулле, подобная «медвежья услуга» СССР была ни к чему. 23 мая, в разгар боев его сторонников в Мазари Шарифе, он прекращает борьбу и отбывает в Индию, а затем в Италию.
28 мая командование САВО отдало приказ об отступлении. Так бесславно закончилась эта советская вооруженная авантюра. Важнейшим ее уроком должно было стать (но не стало) осознание бесперспективности боевых действий армейских подразделений против многочисленных формирований из числа афганского населения, готового забыть внутренние противоречия ради борьбы против агрессоров.
Что же двигало Сталиным, организовавшим «поход на Кабул»? Не была ли экспедиция Примакова лишь прикрытием других, далеко идущих планов советского руководства в отношении Афганистана?
В самом деле, реалистично настроенные советские руководители, сосредоточенные главным образом в Народном Комиссариате Иностранных дел, рассматривали свержение Амануллы как удар по Советским планам и триумф Англии. Они выступали за восстановление хоть и монархического, но дружественного СССР режима. Они видели, что Аманулла пользуется поддержкой пуштунского юга и обладает столь близким сердцу большевика антибританским, антиимпериалистическим потенциалом. В то время как Хабибулла, рассуждали они, будучи северянином, рано или поздно обратит свои агрессивные устремления к близкой ему Советской Средней Азии. При таком раскладе советские симпатии склонялись больше к коронованному пуштуну Аманулле, чем «пролетарскому» таджику Хабибулле.
В то же время, в советской политике в отношении Афганистана всегда находилось место для коминтерновской идеологии. Некоторые советские руководители (в первую очередь сотрудники ГПУ) полагали, что они на пороге столь желанной «народной революции». Братья Чархи – Гулям Сиддик и Гулям Наби были в Москве почти 2 месяца. Все это время они убеждали советское руководство в том, что афганцы стонут от тирании и ждут возвращения Амануллы. Начальники ГПУ, конечно же, не думали о восстановлении монархии. Они полагали, что отряд Примакова-Набихана обрастет на афганской территории народными повстанцами и приведет к образованию марионеточной республики с дальнейшим присоединением ее к СССР. В этом свете совершенно неслучайно выглядит образование Таджикской ССР именно в 1929 г., когда бедняк-таджик стал эмиром в ближайшем зарубежье вновь образованной союзной республики. Не зря придание статуса союзной республики Таджикистану в разгар гражданской войны в Афганистане рассматривалось англичанами и афганцами как вызов. Оно содержало явный намек на угнетение таджиков и узбеков в Афганистане и расценивалось как лозунг: «Делай как я!». Нельзя исключить и планов советизации северного Афганистана и даже присоединения его к советскому Таджикистану.
Был и очевидный военный интерес. Красным командирам были нужны не только скучные военные игры и учения. В частности, им не терпелось испробовать новую технику, вооружение в том числе бомбометание в самолетов и тактические приемы ведения войны на «индийском фронте». Боевую закалку в отряде Примакова прошли будущие командиры, прославившие Красную Армию в годы Великой Отечественной войны – Иван Ефимович Петров, Иван Васильевич Панфилов, Вячеслав Дмитриевич Цветаев и др.
Думается, указанные выше мотивы имеют право на существование. Их невозможно не учитывать, но в то же время нельзя с уверенностью подтвердить, что какое-то одно из них было главным.
Конец правления Хабибуллы Калакани
Поддержка, оказанная северянами (в том числе эмигрантами) новому режиму вызвала недовольство и возбудила национальные (про-пуштунские) чувства на юге Афганистана. В то же время нельзя сказать, что северяне выступили единым фронтом в защиту Хабибуллы. В частности, хазарейцы выступили в защиту Амануллы и Гуляма Наби. Неудачными были и внешнеполитические действия Бачаи Сако. Несмотря на все усилия привлечь к себе внимание, сакоисты не получили международного признания.
В этой ситуации клан Муджаддеди, который в свое время привел Хабибуллу к власти, обеспокоенный начавшейся анархией перешел на сторону Мусохибан. Члены этой семьи при поддержке южных и восточных племен начали наступление на Кабул. Англичане, несмотря на заявленный нейтралитет, фактически закрыли глаза на то, что братья Мусохибан для своих целей мобилизовали племена приграничной англо-индийской полосы. Затем наступает охлаждение и ссора между Хабибуллой и могущественными хазратами из рода Муджаддеди. В июне Шер Ака собирает джиргу и объявляет Бачаи Сако неверным. 13 октября Бачаи Сако и его сторонники, атакованные армией братьев Шахмахмуда и Шахвали, бежали из афганской столицы, а 15 октября Надир Хан вступил в Кабул на белом коне. Он тут же «согласился» с требованием племен стать королем – Надир Шахом. Пуштунская монархия была восстановлена, и в стране воцарилась новая династия семьи Мусохибан.
20 октября Хабибулла сдался в обмен на гарантии сохранения жизни. Но это не спасло его. Надир Шах никак не мог простить простолюдину то, что он осмелился претендовать на трон. Второго ноября 1929 г. сын водоноса, единственный не-пуштун (таджик) бывший эмиром Афганистана, был повешен на аэродроме Кабула. Казнь произошла в присутствии пуштунов - вазиров, масудов, мангалов, дауров и джадранов. Тела казненных - Хабибуллы, Хамидуллы (брата Хабибуллы), Шер Джана (министра юстиции) и еще 14 сакоистов три дня висели на столбах. Вскоре появились вездесущие фотографы, и по прошествии скорого времени в Пешаваре шла бойкая торговля снимками убитого Бачаи Сако, стоимостью 5 пенни каждый.
Заключение
Имеющиеся источники и литература по-разному трактуют личность Хабибуллы и природу его движения. Для таджикских (Хакназар Назаров и его ученики) и некоторых афганских авторов, Хабибулла - это таджикский националист и патриот, выступавший против пуштунского шовинизма, в то время как другие (как Халилулло Халили, который был дариязычным пуштуном Сафи) подчеркивают его преданность исламским идеалам и изображают сакоистское движение как религиозное. Сходные позиции занимает наш современник француз Оливье Руа, который считает Хабибуллу исламским фундаменталистом. Большинство афганских (пуштунских) авторов считают, что правление эмира Хабибуллы опиралось на «клинки и цепи» и было коррупционным и преступным. Есть и те, кто считает его преступником, исказившим истинный ислам на манер Талибана. И, наконец, индийский исследователь Сензил Навид считает, что сакоистское восстание было вызвано социальными неурядицами нерелигиозного характера и уже потом уламо встало во главу движения и придало ему религиозный характерю
Видимо имела место комбинация местного социального недовольства с активизацией оппозиционного духовенства, которому удалось выразить глубинный народный протест в религиозных символах, понятных афганскому крестьянству. Хабибулле же, в котором сочеталась религиозность с незаурядными воинскими качествами, богатым жизненным опытом, храбростью и харизмой, удалось сделать так, что свержение Амануллы и оказание поддержки сакоистам воспринималось как религиозная обязанность.
Своим коротким, но ярким восхождением «сын водоноса» как будто пытался внушить, что в ХХ веке мусульманину недостаточно просто ходить в мечеть и оттуда безучастно наблюдать за происходящими событиями. Он звал к активному участию в политической и социальной жизни. В этом смысле, правление Хабибуллы Калакани являло собой одну из первых манифестаций политического ислама в регионе.
21.11 19:49
