У Таджикистана много нерешенных проблем: энергетических, коммуникационных, продовольственных. Какие из них мы можем решить, а с какими нам придется жить еще не один десяток лет? О таджикской действительности свое мнение высказал российский политический обозреватель Андрей Захватов.
Вместо предисловия
Мои коллеги – российские журналисты, а также депутаты Государственной Думы России часто спрашивают: «Что происходит в Таджикистане? Как изменилась страна и что может происходить в республике в обозримом будущем?». Однозначно ответить на эти вопросы довольно сложно, даже если регулярно бывать в Таджикистане, смотреть таджикское ТВ и читать таджикские СМИ.
Моя статья написана на основе ряда поездок в Таджикистан и самых разных встреч - официальных и неофициальных и отражает мою личную точку зрения.
…Хорошо помню ноябрьскую 2010 года встречу с директором Центра стратегических исследований, доктором политических наук Сухробом Шариповым. Тогда в беседе он сразу же назвал три главных направления, предусмотренных Стратегией развития республики: энергетическую безопасность страны, выход из коммуникационного и транспортного тупика и обеспечение продовольственной безопасности.
Оценивая эти и другие проблемы республики, я склонен согласиться с идеологами Стратегии развития Таджикистана – все 3 направления выбраны верно. Хотя, на мой взгляд, в стране есть еще одна проблема, которая по значимости может стать основной. Но об этом в конце второй части этой статьи. Сейчас же рассмотрим уже приведенные нами направления.
Энергетическая безопасность
Когда Объединенная энергетическая система Центральной Азии была разорвана, и Таджикистан оказался в условиях дефицита энергии, у многих политиков и экспертов сложилось убеждение, что главным (если не единственным) выходом из ежегодных осенне-зимних энергетических кризисов является строительство крупных ГЭС, в первую очередь Рогунской.
В июне 2010 года в Душанбе на Международной конференции по среднесрочному обзору хода реализации Международного десятилетия действий «Вода для жизни» (2005-2015 годы) я был свидетелем острой полемики между представителями Таджикистана и Узбекистана, разгоревшейся вокруг строительства Рогуна. Руководитель узбекской делегации, замминистра экономики Галина Саидова, озвучила в своем официальном выступлении позицию Узбекистана: «Представьте себе эту высоту... Снесет все шесть гидроузлов на своем пути, которые находятся вдоль реки, в основном на территории Таджикистана… Для меня неважно, в восьми метрах мы утонем или в четырех. Я думаю, что это очень понятно, почему мы против».
Тогда Таджикистан выступил инициатором международной экспертизы проекта, за которую взялись эксперты Всемирного банка. Сегодня, после нескольких переносов срока экспертизы, все ждут, какой финальный документ подпишут эксперты ВБ в феврале 2013 года.
Как будут развиваться события вокруг Рогуна, прогнозировать сложно. Но уже сейчас совершенно ясно, что перекрыть Вахш не удастся как минимум еще в течение одного сезона низких горизонтов воды (возведение перемычки возможно лишь с ноября по февраль). Сложно также прогнозировать позицию Узбекистана в случае одобрения проекта строительства не 335-метровой плотины, а плотины высотой 120 метров.
Насколько можно оценить создавшуюся ситуацию, проблема Рогуна уже повлекла за собой серьезные осложнения в межгосударственных отношениях Узбекистана и Таджикистана. Сегодня эти отношения во многом несут в себе признаки вражды.
«Разрулить» ситуацию, на мой взгляд, смогут только прямые переговоры и соглашения руководителей стран на высшем уровне.
Россия же в вопросе строительства Рогуна занимает сегодня позицию наблюдателя, не обещая никакой поддержки ни Таджикистану, ни Узбекистану. Однако вполне возможно, что такие переговоры на высшем уровне уже готовятся при посредничестве России. Замечу лишь, что готовить их должны не только дипломаты, но и специалисты по регулированию стока рек, причем гидротехники с обеих сторон должны работать не врозь, а совместно.
Дело в том, что многолетнее регулирование крупного водохранилища или каскада водохранилищ, если они построены по согласованию двух стран, и объемы сбросов воды из водохранилищ контролируются обеими сторонами, - в этом случае страна низовья может получить прямую выгоду от регулирования стока реки. Именно так было задумано в проекте Рогуна во времена СССР. Но с момента развала Союза прошло уже более 20 лет. И сегодня нужно будет учесть изменение водохозяйственной обстановки в регионе - перспективные планы орошения новых земель и построенные водохранилища в странах низовья. Однако, насколько известно, специалисты водного хозяйства Таджикистана и Узбекистана сегодня не работают совместно над расчетами, как это было во времена СССР, в Ташкенте, в институте «Гидропроект», где проектировалась ГЭС, а лишь пишут дома статьи, доказывая свою правоту, не слушая, и не слыша друг друга.
Принимать взаимовыгодное решение по Рогуну нужно не на эмоциях, а лишь на основе согласованных технических решений. Дипломаты же, зачастую не понимающие даже терминов в области водохозяйственного проектирования, по определению не способны сделать это. У дипломатов - другие задачи. Поэтому если в вопросе Рогуна политика будет продолжать вмешательство в технические вопросы, произойдет примерно то же самое, что было во времена СССР, когда шло давление и даже гонение на науку генетику.
Нужно отметить также, что для решения энергетической проблемы Таджикистан планирует строительство менее мощных ГЭС, имеет пакет из нескольких десятков инвестиционных предложений в области гидроэнергетики. Это - проекты по строительству ГЭС средней мощности на реках Зеравшан, Кафирниган, Оби-Хигоб, Сурхоб, Гунт, Бартанг и Вахш. Из них наиболее перспективной и наиболее подготовленной к строительству с точки зрения проектирования можно назвать Шуробскую ГЭС на Вахше. Но своих финансовых ресурсов для строительства этих ГЭС у Таджикистана нет, а зарубежные инвесторы вкладывать деньги в дальнейшее проектирование и в строительство не торопятся.
Вместе с тем нельзя не заметить, что, развивая гидроэнергетику, Таджикистан практически не использует солнечную электроэнергетику и вообще не использует ветроэнергетические установки, хотя в такой «солнечной» стране, как Израиль, лишенной нефти и газа, электроэнергию от солнечных батарей получают в значительных объемах. И цена этой электроэнергии уже сопоставима с ценой электричества, производимого обычными ТЭЦ и ГЭС.
Касаясь темы энергообеспечения Таджикистана, стоит также заметить, что в последние 2-3 года на международном уровне активно обсуждается проект строительства линий электропередачи из Кыргызстана и Таджикистана в Афганистан и Пакистан по проекту CASA-1000, поддерживаемому Агентством США по международному развитию (USAID). На недавнем заседании Межправительственного совета четырех стран-участниц проекта CASA-1000 (Таджикистан, Кыргызстан, Пакистан и Афганистан) в Дубае стороны обсудили вопросы по структуре и финансированию проекта. В таджикской прессе, в том числе в «АП», уже писали, что «после реализации данного проекта излишняя электроэнергия, вырабатываемая в Таджикистане и Кыргызстане, будут экспортироваться на рынки Пакистана и Афганистана, где ощущается нехватка электроэнергии».
В стабильном энергоснабжении неспокойного Афганистана кроме афганских властей крайне заинтересованы США, стремящиеся после вывода войск закрепиться в этой стране. Но при ближайшем рассмотрении возможного экспорта электроэнергии из Таджикистана по проекту CASA-1000 у специалистов по гидроэнергетике и экспертов могут возникнуть несколько логичных вопросов:
1. А как быть с проблемой ежегодного дефицита электроэнергии в самом Таджикистане с конца октября по начало апреля?
2. Устроит ли афганских и пакистанских потребителей получать электроэнергию лишь в период избытка ее выработки в Таджикистане (с апреля по октябрь)?
3. Можно ли начинать поставки электроэнергии из Таджикистана в Афганистан и Пакистан без строительства новых генерирующих мощностей, таких как Рогунская ГЭС?
4. Если ЛЭП по проекту CASA-1000 будут работать всего 6-7 месяцев в году, то насколько увеличится срок окупаемости проекта?
5. Выгодно ли будет Таджикистану брать кредиты у Всемирного банка или у других кредиторов на финансирование своей доли проекта CASA-1000 в объеме 250 миллионов долларов? И не попадет ли Таджикистан в долговую яму, не сумев расплатиться по кредитам?
Без четких ответов на вышеназванные вопросы принять волевое политическое решение о вхождении в проект CASA-1000 руководству Таджикистана будет непросто. Электричество в своих домах хотят иметь все - и в Таджикистане, и в Афганистане. И деньги с процентами по кредитам считать тоже умеют все. Поэтому брать кредиты, рассчитывая на теоретическое списание долгов в будущем – дело довольно рискованное.
Выход из коммуникационного и транспортного тупика
В советский период интенсивность грузоперевозок через территорию Узбекистана в Таджикистан в северном и западном направлениях по железным дорогам и автодорогам в разы превышала сегодняшние цифры. Но железные и автодороги и сегодня никуда не делись. Поэтому, строго говоря, в северном и в западном направлении никакого транспортного тупика в техническом плане для Таджикистана нет. Есть ряд политических проблем с Узбекистаном, решение которых могло бы устранить и сложности в транспортировке грузов через Узбекистан. Строить же новые железнодорожные и автодорожные пути на север, в Казахстан и в Россию, в обход Узбекистана через территорию Кыргызстана – таких дорогостоящих проектов еще никто не выдвигал и, вероятно, никогда не выдвинет.
Что касается южного направления, то за годы независимости Таджикистана через Пяндж построено уже 5 мостов, и автодорожное движение через афганские провинции уже приносит стране ощутимую экономическую выгоду. С каждым годом растет также объем грузоперевозок по автодорогам и в восточном направлении – в Китай.
Что же касается железнодорожных транспортных коридоров на восток и на юг, на мой взгляд, руководством Таджикистана принято совершенно логичное решение – принять участие в прокладке железнодорожного пути из Таджикистана через Афганистан в Туркменистан с перспективой выхода железной дороги в Иран.
Но особый интерес в этой связи у меня вызвал доклад первого замминистра транспорта Таджикистана Джумахона Зухурова на прошедшей в марте в Душанбе международной конференции по Афганистану RECCA-V. По его словам, начата проработка технико-экономического обоснования железной дороги из Китая через Горный Каратегин до Душанбе и далее – через Нижний Пяндж, через Афганистан в Пакистан. Пока к участию в этом проекте не приглашена ни одна страна – поскольку не ясна стоимость проекта. Что же касается России, то ее заинтересованность в этом проекте пока не просматривается – на мой взгляд, его должен проявить бизнес. Но, без сомнения, больше всех заинтересован в этом железнодорожном пути Китай, который сможет получить в перспективе выход через Таджикистан и Афганистан к теплым морям. Поэтому именно Китай, вероятно, внесет наибольший вклад в этот проект.
Обеспечение продовольственной безопасности
В настоящее время численность населения Таджикистана составляет 7 миллионов 800 тысяч человек. Согласно данным Агентства по статистике, в конце 2009 года 46,7 процента населения было бедным, а один из трех бедных был крайне бедным.
Для сравнения замечу, что во внешне благополучной России, по данным Росстата, с сентября 2010 года по сентябрь 2011 года число бедных в 142-миллионной России возросло на 2 миллиона человек и достигло 21,1 миллиона.
Масштабы бедности и крайней бедности в Таджикистане постепенно уменьшаются. Но в ходе гражданской войны продовольственная база страны понесла настолько большой урон, что республике пришлось годами просить гуманитарную помощь. Не отказывается Таджикистан от этой помощи и сейчас.
Ощутимо ударил по Таджикистану и всемирный финансово-экономический кризис, в ходе которого с 2008 года цена на мясо выросла почти вдвое, а цены на ГСМ примерно на треть превысили российские. И руководству республики пришлось предпринять значительные усилия, чтобы не допустить роста цен на муку.
Несмотря на внешнее изобилие продуктов питания в магазинах и на рынках, говорить о том, что всему населению республики хватает продовольствия, нельзя. За последние 20 лет из севооборота в республике в связи с засолением выпали значительные поливные площади. Резко сократились площади земель машинного орошения – здесь нет достаточных энергетических мощностей для работы многих насосных станций, построенных в советский период. Нет денег на обновление насосного оборудования и на замену изношенных трубопроводов. Не хватает и квалифицированного персонала для работы на насосных станциях. Судя по призыву президента Таджикистана к населению делать двухгодичный запас продуктов, напряженность на продовольственном рынке страны в будущем не ослабнет.
Естественно, что в борьбе с бедностью республике приходится решать многие задачи – поддерживать голодающее население гуманитарной помощью, поддерживать людей, живущих ниже уровня прожиточного минимума. Но снизить уровень бедности в ближайшие 10-15 лет хотя бы до 15 процентов, на мой взгляд, республике не удастся. Препятствовать этой задаче будут несколько факторов, главным из которых я считаю уровень реальной (а не регистрируемой) безработицы. Фактическая численность безработных в Таджикистане в разы превышает уровень в 10 процентов от трудоспособного населения, этот уровень признан критическим для европейских стран. Но когда в беседах с коллегами речь заходит о том, что запредельный уровень безработицы может привести к социальному взрыву, я всегда замечаю, что европейские мерки для Таджикистана не подходят. От социального взрыва республику спасают три фактора:
– необычайное терпение народа и опасения нового внутреннего конфликта (память о гражданской войне). Но чем дальше уходит время гражданской войны, тем взрослее становятся дети, рожденные в 90-е года, а им, не знавшим войны, можно внушить что угодно;
- способность бедного населения довольствоваться в кризисные периоды минимумом продовольствия;
- денежные переводы более 1 миллиона трудовых мигрантов, работающих в России. При этом надо заметить, что приезжающие из России на отдых в зимний период сотни тысяч граждан республики в значительной степени аполитичны и сегодня не представляют особой угрозы действующей власти. Социальные потрясения и осложнения в денежных переводах им не нужны. Но численность трудовых мигрантов растет и уже приближается к запредельной величине, которую Таджикистан может не выдержать... Но об этом мы поговорим во второй части статьи.
ДОСЬЕ АП:
Автор статьи – российский журналист, писатель и политолог. Родился, жил и работал в Таджикистане, включая периоды гражданской войны середины 90-х годов. Российское гражданство получил в 2003 году. Эксперт по центральноазиатским странам и рынку труда. Известен экспертному и журналистскому сообществу как автор значительного количества публикаций в российских и зарубежных СМИ. Основные направления работы - политическое консультирование, бизнес-консультирование, политические партии, страны Центральной Азии, миграционная политика, трудовая миграция.
21.11 17:06
