Порой достаточно одному-единственному человеку закрыть глаза, чтобы у миллионов глаза открылись…
«Все мы или почти все мы умрем»… К тайной интриге такого фантасмагорического высказывания из проповеди одного французского священника XVIII века мы еще вернемся. Оно определенным образом связано и с предметом нашего наблюдения о причудливых проявлениях тотальной перманентной народной любви к власти, но остро востребованной, особенно в периоды каких-либо юбилеев или торжеств.
Так уж сложилось, что по своей природе любая, даже самая сильная власть органически имеет и свою «слабость». Власти недостаточно одного ее признания и повиновения ей, она хочет, чтобы ее еще и любили. Проявление же подобной любви, применительно к восточно-азиатскому менталитету, неминуемо должно приобрести исторически уже сложившуюся форму в виде ее величества лести.
В Северной Корее, к примеру, перед именем до недавнего времени руководителя страны Ким Чен Ира было принято употреблять определенные титулы. При этом имя вождя выделалось особым шрифтом, более крупным или жирным. Титулы разрабатывались в Трудовой партии Кореи. Вот наиболее яркие из них: Ядро Партии; Вышестоящий; Блестящий Руководитель; Нежно Любимый Отец; Любимый и Уважаемый Вождь; Направляющий Солнечный Луч; Великое солнце XXI века; Великий Человек, сошедший с небес; Спаситель.
Смерть «Спасителя», при всей скорбности эпизода, могла бы стать фактором переоценки существовавших в этой стране канонов и ценностей. Ибо, как говорил мудрец, порой достаточно одному-единственному человеку закрыть глаза, чтобы у миллионов глаза открылись. Но ничего подобного не произошло – 29-летний сын «Спасителя» для начала уже объявлен Великим Полководцем.
Уже в зрелом возрасте я познакомился с содержанием записки Сахарова тогдашнему генсеку ЦК КПСС. В числе прочих размышлений академик писал и о том, что по всем законам физики, даже в политике, опереться можно только на то, что сопротивляется. Он предостерегал таким образом руководителя страны о пагубности всенародных «одобрямс», мнимой любви и лести, искусно и искусственно создаваемых его окружением. Создатель водородной бомбы и трижды Герой Социалистического Труда говорил и о сервилизме и сервильности (раболепие, рабская угодливость; раболепный, рабски угодливый) окружающей генсека обстановки, производящей, на его взгляд, впечатление болота, на которое также нельзя опираться и которое способно только засасывать.
Конечно же, Таджикистан никоим образом не Северная Корея, и, как говорится, слава Богу. Однако в последнее десятилетие у нас в стране обозначился вполне осязаемый тренд - началось и продолжается публичное и массовое проявление народной любви к верховной власти. Чиновники всех мастей, уровня и рангов, так называемая творческая интеллигенция (куда уж без нее в таком деле) и государственные СМИ устраивают негласное соревнование - кто лучше, сильнее и экстраординарнее скажет о президенте. Особенно постаралось телевидение: человек стал восприниматься сначала как часть экрана, потом как его значительная часть, а затем и как сам экран.
Печатные СМИ в этой связи никак не могли остаться в стороне, и их избыток чувств лояльности, любви и лести порою также принимали экзотические формы. Газета «Садои Мардум», например, умудрилась в одном номере из 4 полос (за июль 2008г.) разместить аж 10 (!) фотографий президента.
Общение же наших чиновников с верховной властью все в большей мере напоминает следующий диалог из пьесы русского драматурга Шварца: «Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!» – «Поди сюда, правдивый старик. Дай я тебя поцелую. И никогда не бойся говорить мне правду в глаза».
И как тут не вспомнить и не согласиться с дедушкой Крыловым в том, что «и счастье многие находят лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят». Но это лишь пол беды - ладно, ходили бы так они сами (хотя это и неестественно для гомо сапиенс). Так ведь они еще своей властью мобилизовали и стар и млад, чтобы при встрече президента в едином порыве пели аллилуйю, местами придавая верховной власти природу божественности. Ну чем не диагноз.
Детство - это время, когда говорят всякую ерунду и совершают дурацкие поступки, и вот смотришь на этих чиновников - этим людям этого времени явно не хватило. Ведь есть вещи, делать которые в нормальной стране считается неприличным. Нельзя ставить свой народ в такое положение, чтобы он краснел за неуклюжую ложь, за идиотские дешевые, но дорогие шоу, устраиваемые по любому поводу и без. Нельзя, как у нас, рассматривать, например, наступление нового года как нашу победу!
Наблюдение за подобными местными инициативами выявляет и другой очевидный тренд – высота проявления такой провинциальной и чиновничьей любви обратно пропорциональна точке приложения поцелуя, выражающегося в изобретаемых чиновниками маразматических по сути сценах встреч и проводов. Наиболее продвинутые читатели, вероятно, догадываются, что на этой геометрической зависимости базируется известный в народе афоризм Жванецкого.
А что думает по этому поводу «начальник транспортного цеха»? – воспользуемся мы очередным перлом сатирика, ставшим также афоризмом, И находим, что народ, естественно, не может терпеть подобного безобразия и потому быстро к нему… привыкает.
Пожалуй, именно в этом вызове аккумулируется вся драма, если не сказать социально-психологическая трагедия народа. В этой связи очевидно, что на долю Эмомали Рахмона выпала и другая, может быть, важнейшая историческая миссия – изгнать из сознания и жизни своего народа вековой дух укоренившихся сервильности и сервилизма. И президент, правда, разнонаправленно, пытается поднять этот народ с колен. Но с колен ли? Потому как народ, привыкший ходить на бровях, не поставить на колени! И потому, понятное дело, народ сопротивляется, ибо сервильность – это легко, а свобода - трудно. Последняя – прерогатива уже человека, а не раба. А человека еще нужно искать, найти и обозначить. Очень даже непростой вопрос, помня о том, что его еще Диоген искал днем с фонарем в 4-м веке до нашей эры: судя по всему, напрасно.
Очередную, но уже серьезную взбучку подхалимам и льстецам, имя которым – легион, устроил президент 18 января, жестко потребовав от чиновников покончить, наконец, с этой показухой и безобразием в ходе его рабочих поездок по стране. Все бы замечательно, но, по правде говоря, меня «терзают смутные сомнения», как говаривал известный киногерой, - почему только сейчас и почему именно через телевидение? Ведь еще 5-10 лет назад стоило президенту только лишь сдвинуть брови, и все чиновники мигом, хотя бы из чувства самосохранения, прекратили бы этот весь балаган, что называется, в зародыше.
Ведь президент ездит по своей стране работать! И давайте признаемся, что вкалывает он - дай то Бог другим. И 20 лет (и каких лет!) без отпуска и без полноценных выходных дней. При всем этом Рахмон дает чиновникам понять и знать – мне лестно, что я достоин лести, но мне противно, что вы мне льстите. Пойдет ли этот урок впрок? Не знаю, не уверен.
Дело, как мне сдается, главным образом, в том, что именно социальная и психологическая покорность (наша ахилессова пята) крепко засела и не дремлет в менталитете, в крови и сознании народа. Столетиями культивировался страх перед любым, даже символическим, но начальником, обладающим хоть какой-то властью над людьми. Какие бы исторические изменения или смены режимов ни происходили, мы оказывались не готовы к свободе и достоинству – а что с ними делать-то?
Может, кто из старшего поколения читал и помнит чеховского Фирса из «Вишневого сада», лакея в помещичьем доме. Так вот, для этого Фирса отмена крепостного права означала «несчастье». Холоп от рождения, он отказался выйти на волю и сам просил оставить его холопом. И остался дальше служить барину безропотно, привычно и тихо, пока не забыли его за ненадобностью в запертом доме. В обществе и в психологии, такой отказ от индивидуальной свободы и личного достоинства получил название «синдром Фирса».
В странах задержавшегося феодализма характер властных отношений устроен так, что властное лицо, безусловно, должно выделяться из общего масштаба почтительностью, доходящей до трепета. Всегда можно наблюдать сервильную картину: если чиновник выше ростом своего начальника, он скромно тушуется и сутулится, чтобы невзначай не обидеть вышестоящую власть неположенным преимуществом. Правда, отметим, что вроде бы действующей когорте наших чиновников такая тревога не грозит, потому как самого Рахмона природа ни ростом, ни внешностью не обидела.
Любая власть априори, по своей природе склонна поощрять в людях сервильность и, оставаясь вне рамок правового и гражданского контроля, она, предоставленная сама себе, развращает не только эту саму власть, но и народ. Потому что умиления, благоговения, любви и лести от «фирсов» добиться надежнее, легче и проще. Очевидно, что суть сервильности и заключается в подмене любви к родителям, супругам, детям, родине любовью к начальству, чиновникам.
Как важнейший и определяющий элемент суверенитета и независимости, сильная и авторитетная власть в Таджикистане и дальше нуждается в консолидации всех конструктивных сил, заинтересованных в стабильности и развитии. Но такая власть должна избежать искушения стать авторитарной или быть самовлюбленной, «родной и любимой». Ведь мы это все уже проходили. И не раз. Ничем хорошим это не кончилось.
Но, кажется, самое время вернуться к нашему эпиграфу и его автору. Оказывается, проповедь с подобным изречением была прочитана в присутствии …короля Людовика IV. Ну не мог священник сказать вслух о том, что когда-нибудь умрет даже и «король-Солнце», занимавший трон более 72 лет…
Но это, как говорится, уже лесть высшего пилотажа. Нам же до такой высоты любви, лести и сервильности нужно еще падать и падать. Пока же по всем законам жанра приходится завершить статью другим, тоже забавным, в рамках выбранной темы изречением: «Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!».
21.11 16:05
