Закончился очередной республиканский фестиваль-конкурс «Парасту-2015», который был настоящим парадом театральных коллективов страны. В день открытия фестиваля театральные коллективы, в прямом смысле как на параде, прошли по красной ковровой дорожке. Правда, обыватели иронично, хихикая между собой, шушукались, что-де ковер-то обычный, бытовой, не столь яркий, отнюдь не парадный, с цветами по бокам, неужели-де Министерство культуры так бедно, что не смогло купить парадный, яркий ковер, что обычно стелют на престижных фестивалях. Я же думаю, что дело вовсе не в ковровой дорожке. Это дело десятое. Главное же – качество спектаклей, представленных на фестивале...
НА фестивале зрителям и жюри предложили бешеный ритм. По четыре спектакля в день! Разумеется, такой ритм сложился из-за отсутствия достаточных средств на содержание участников фестиваля. Причем спектакли шли в зданиях разных театров столицы, расположенных в разных уголках столицы. Обыватели брюзжали: нельзя ли было какой-то театр сделать базовым и все фестивальные спектакли показывать в здании этого театра? Я же думаю: правильно сделали организаторы. Так хоть публика будет знать, где находится театр «Ахорун», а где Кукольный или «Молодежный» …
И вот закончилась беготня по театрам.
Как раздавали «сережки» театрам
Однако закрытие фестиваля оставило грустный осадок. Более того, оно показалось мне не совсем удачным спектаклем в ряду тех, что мы посмотрели на фестивале. Здесь вдруг стали видны острые углы закулисных интрижек. Стало очевидно, что у зрителей, присутствовавших на закрытии фестиваля, сложилась своя система оценок, а у жюри – своя. Оценки эти разнились невероятно.
В день закрытия фестиваля я сидел в последнем ряду зала Театра оперы и балета им С.Айни, и оттуда мне было видно все. Так получилось, что я невольно стал обращать внимание на реакцию одной знакомой актрисы, которая болела за судьбу отечественного театра. Она явно ждала решения жюри, ждала объективных оценок. Стала аплодировать, когда организаторы приступили к оценке работ. Объявили поощрительную награду спонсора молодому коллективу. Совпали оценки актрисы и организаторов. И она восторженно стала хлопать. И даже, приложив рупором к губам ладони, вскрикнула: «Браво!». Однако это было лишь началом заключительного вечера «Парасту-2015». Актриса и вся остальная публика, которая также преимущественно состояла из числа знатоков театра и участников фестиваля (а они профессионалы, их не обманешь), не предполагали, что далее вручение официальных наград пойдет вовсе так, как ожидали зрители и, в частности, эта жаждущая объективности актриса. Временами поглядывая на нее, обнаружил, что с объявлением каждого следующего победителя в номинации актриса аплодировала все тише, сдержаннее, а затем и вовсе сложила ладони на коленях…
Сложилось впечатление, что жюри некомпетентно. Но ведь были приглашены профессионалы из России и Казахстана. И они судили вместе с коллегами из Таджикистана – тоже люди не случайные. Однако получилось так, что жюри, скажем мягко, не совсем объективно оценило достижения театров республики настоящего момента. Хотя, быть может, тут дело не в жюри. Оно виновато лишь в том, что позволило манипулировать собой. В реальности, сидя в кабинете, наверняка не видя ни один из спектаклей, распоряжался раздачей «сережек» один барин. Назовем его «мистер Икс». Он распоряжался «серьгами» как крупный знаток конъюнктуры. Этому – Гран-при, поскольку отмечается юбилей Али Хамадони. И не важно, по сути, каков художественный уровень спектакля, главное - актуально. Есть что докладывать правительству… Этому – потому что режиссер лауреат Госпремии. Этому – потому что это малая родина начальства, и т.д.
Кто же этот «мистер Икс»?
Нет, нет, не подумайте, что я имею в виду министра культуры. Кстати, мне было по-человечески жаль его, который после вручения всех наград по долгу чина или по сценарию того же «мистера Икс» должен был выступить перед собравшимися…
Публика после закрытия шушукалась в кулуарах: практически подставили министра, оказали медвежью услугу, вручая Гран-при Хорогскому театру – за не самый лучший из тех спектаклей, которые были показаны на «Парасту-2015». А ведь легко таким образом создать впечатление, что именно министр-бадахшанец велел вручить Гран-при своим землякам. Такую же медвежью услугу оказали и Абдукариму Машрабову (он сын первого замминистра культуры), вручив ему награду «За лучшую мужскую роль». Абдукарима я знаю лично. Удивительно одаренный молодой актер. Особенно мне нравятся его работы в кино. Недавно фильм «Муаллим», в котором он талантливо сыграл одну из главных ролей, на 24-м Международном кинофестивале в Инсбруке (Австрия) получил Гран-при… Но сыгранная им конкретная роль в спектакле Академического драматического театра им. А.Лахути «Чодари найранг» («Ширма лукавства») ничем выдающимся не отличалась. Это была профессионально сыгранная роль и не более того. Зато не был отмечен ряд исполнителей прекрасных мужских ролей, которые явились истинным украшением фестиваля: Хуршед Мустафоев в спектакле «Ранние рассказы Антоши Чехонте», Фарход Тухташев в роли Диониса в спектакле канибадамцев «Вакхахонумон» («Вакханки»), Абдумумин Шарифов в роли Садриддина Айни в спектакле «Гирдбод» («Смерч»)…
Возможно, я субъективен в своих оценках. Поэтому я не претендую на истину в последней инстанции. И все же есть объективные критерии, по которым судят о том, есть ли продвижение в театре. Скажем, что нового привезли театральные труппы на фестиваль? Где актуальные темы, стили, новая театральная эстетика?
Где новые имена?
Взглянем на программу представленных работ. Ряд спектаклей был посвящен 70-летию Победы над фашизмом во Второй мировой войне. Были оригинальные пьесы на эту тему. Но в целом эти работы были иллюстративны, носили лозунговый характер. Много патетики. Не было нового подхода в решении этой значимой темы. Лишь работа отдельных актеров заслуживала внимания…
Несколько работ отображала классику: С.Айни «Бухорои Шариф» («Благословенная Бухара»), А.Чехов «Истории Антоши Чехонте», Г.Фигейредо «Эзоп», Еврипид «Вакханки» …
Из-за того что объем газетной статьи не позволяет дать подробный анализ этих спектаклей, ограничусь лишь тезисной оценкой. Большая часть этих постановок носила вялый, опять же иллюстративный характер. Отсутствовала энергия поиска новизны, не ощущалась оригинальная режиссерская разработка. Например, огорчила постановка Согдийского областного музыкально-комедийного театра им. К.Худжанди по «Бухорои Шариф» («Благословенная Бухара») С.Айни. Садриддин Айни – писатель с мировым именем. Нельзя, мне думается, ставить спектакли ниже уровня, на котором писал наш классик. То, что мы видели на сцене, – театр уровня 30-х годов. Приблизительно такого же уровня была постановка узбекского театра им. Ш.Бурханова Спитаменского района по пьесе Г.Фигейредо «Эзоп».
«Ошуби Хайём» («Протест Хайяма») я бы также отнес к классике, поскольку были использованы рубаи Хайяма. Отрадно, что театр «Ахорун» хочет проявлять свою верность эстетике основоположника театра Фарруха Касымова. Но печально, что это он делает эпигонски, не умеючи, эклектично...
Наиболее удачными, заслуживающими внимания спектаклями, на мой взгляд и взгляд ряда экспертов, в этом ряду и в рамках всего фестиваля в целом были три спектакля, это: «Вакханки» Музыкально-драматического театра г.Канибадама, «Истории Антоши Чехонте» столичного Государственного русского драматического театра им В.Маяковского и «Гирдбод» («Смерч») Государственного молодежного театра им М.Вахидова. В этих спектаклях пульсировала свежая режиссерская мысль, присутствовал поиск нового языка, интересная работа актеров, художников-постановщиков… Характерной особенностью работы режиссёров в этих спектаклях является то, что актерам была предоставлена возможность проявить свои собственные творческие способности. Поэтому были заметны, особенно в «Вакханках» и «Историях Антоши Чехонте», остроумные находки, экспромт, огромное желание донести до зрителя идею спектакля, жгучее желание сделать зрителя соавтором происходящего, жажда рефлексии общечеловеческих проблем, осмысление не иссякающих духовных ценностей.
Именно эти спектакли должны были в итоге конкурировать между собой за получение Гран-при и первых мест. Да и дело вовсе не в призах. Эти спектакли должны были стать предметом особого анализа для представителей сферы театральной деятельности, с тем чтобы указать другим театрам, куда развиваться. Мы вручением наград не тем работам дезориентировали и зрителя, и театральные группы. Увы, фестиваль «Парасту-2015» не имел поля для дискуссий. Потому и было много кулуарных разговоров…
В этой связи невольно вспоминается Четвертый молодежный театральный фестиваль «Нигохи нав» («Новый взгляд»), который прошел чуть раньше – с 16 по 20 мая. В «Нигохи нав» не было красной дорожки, не было столько спектаклей с разных регионов, не было столько участников, не было столько денег на организацию мероприятий, что в «Парасту-2015». Но там кипели страсти, там каждый спектакль ожесточенно обсуждался, выносился суровый вердикт, там проходил бескомпромиссный «круглый стол» с острейшими «углами». Там даже не вручили ни одной официальной награды, кроме приза зрительских симпатий. Там боролись за будущий театр, боролись за правду и справедливость. Там боролись за чистоту театра. Там боролись за формирование талантливой театральной личности, без которой театру некуда идти, некуда развиваться…
Словом, фестиваль «Парасту-2015» был. Но в нем не было конкурса, вернее не было объективной оценки работ.
В ходе фестиваля в залах театров, где демонстрировались конкурсные спектакли, было полно народу. Это у приезжих гостей создало ложное представление, что-де со зрителем в таджикских театрах все в порядке. Кстати, об этом в день закрытия фестиваля сказала член международного жюри госпожа Марина Михайловна Корчак – заведующая кабинетом драматических театров организационно-творческого отдела Центрального аппарата Союза театральных деятелей России.
Однако так ли это на самом деле? Присутствие большого количества зрителей в залах театров в дни фестиваля объясняется вовсе не тем, что зритель любит театр и стабильно посещает его. В дни фестиваля-конкурса ввиду того, что все представления шли бесплатно, ходили смотреть друг на друга участники фестиваля, ходили их знакомые и родственники с тем, чтобы поддержать своих, покричать «Браво!», внушить жюри, что это и есть лучший спектакль. На представления ходили, правда редко, журналисты, за тем чтобы поохотиться за интересным собеседником – театральным экспертом…
В порыве дискуссий о театре часто задаются вопросом: почему в Таджикистане люди не ходят в театр?
Театр по принуждению
Одна из главных причин мне видится в том, что в нынешних постановках зритель все реже находит то, что хотела бы увидеть его душа.
Для современного человека посещение театра – ныне роскошь. Человек ходит в театр для получения удовольствия, для ощущения праздника, для расслабления и отдыха от повседневной суеты, борьбы за отстаивание своих позиций. Праздник в понимании современного человека – это обретение себя в той непосредственной ипостаси, когда он свободен от своих вынужденных ролевых функций – быть мужем, женой, отцом, педагогом, хорошим, старательным работником, пассажиром, борцом за свои права. И часто от этой ролевой зависимости он утомляется и хочет быть свободным. Посещая театр, если перефразировать М.Бахтина, человек как бы перерождается для новых, чисто человеческих отношений. Человек в театре возвращается к себе самому и ощущает себя человеком, личностью, мыслящим и творящим. И это самоощущение в ходе посещения театра дарит ему радость, праздник – праздник возвращения к себе, праздник обретения себя. Разумеется, здесь речь идет о процессе, взятом как идеальное посещение театра. Это идеальное проявляется тогда, когда зритель духовно богат, психологически настроен на восприятие спектакля. И сам спектакль по форме и содержанию соответствует духовным запросам зрителя.
Увы, такое редко происходит.
Ныне в Таджикистане редко посещают театр по доброй воле. Стало традицией, когда театр посещают по призыву ректора вуза, директора лицея, президента Академии наук, руководителя иной организации.
И все же есть посещения театра по доброй воле, по настрою души. Такие посещения происходят чаще тогда, когда режиссер-новатор представляет новую работу. И вот тогда зритель со свободным волеизъявлением и настроем души получает от театра то, что ожидал. И тогда для зрителя театр становится средством обретения себя. Тогда театр становится праздником, где, как говорил М.Бахтин, идеально-утопическое и реальное временно сливаются в этом единственном в своем роде мироощущении. И тогда происходит чудо – зритель, глубоко погрузившись в происходящие на сцене события, становится соавтором. Именно в нем, в его сознании и мироощущении, завершается тот творческий процесс, который продолжается и после завершения театрального представления. Человеческая сущность, творческая потенция человека именно благодаря талантливому спектаклю усиливается, приобретает реальную мощь...
– В условиях растущей глобализации с таджикским театром все в порядке, – заявила другая гостья, член жюри из Казахстана, искусствовед Жумасеитова Гульнара Тазабековна. – В нем (в таджикском театре) очень сильно развито чувство самоидентичности.
И все же театр жив
Приятно слышать. Однако давайте разберемся: какой спектакль фестиваля и насколько полно и глубоко и, самое главное, талантливо смог отобразить нашу идентичность? Ведь, говоря об идентичности, не только образы Фирдоуси или Хайяма или тюбетейку и мужской халат имела в виду наша гостья из Казахстана. Взглянем на программу представлений фестиваля... Как это ни покажется странным, лишь в постановке «Вакханок» Еврипида мы увидели глубокое проникновение в суть идентичности. В спектакле «Вакханки» осуществлен синтез греческой трагедии с таджикской идентичностью. Стало очевидно, что режиссер Авлиёкули Хаджикули и актеры пытаются донести до зрителя мысль, что разыгрываемая на сцене трагедия не есть абстрактное, ушедшее безвозвратно в прошлое древнегреческое действие, это, может, есть и реальная трагедия всех людей, современного общества, современных таджиков. Несчастье, подобное тому, что в «Вакханках», когда мать, сама того не зная, убивает сына-изверга, сына-тирана, может произойти в любой среде. Более того, представленная трагедия тонко намекает на трагедию, произошедшую с нами, с таджиками, в годы гражданской войны, когда брат убивал брата, когда сосед уничтожал соседа, ученик – учителя…
В этом спектакле постановщик нашел остроумное решение, включив в ткань античной трагедии фрагменты таджикских песен и танцев, поддерживающих по смыслу суть происходящих событий. Это подлинное новаторство! Это талантливая постановка! Причем вышеотмеченные включения так остроумны и точны, что вызывают оживленную реакцию зрителя. В этой постановке объединяющую роль играет дойра (бубен) с ее традиционными таджикскими танцевальными ритмами. Дойрист становится полноправным участником театрального действа. Герои спектакля часто к нему обращаются, прося остановить игру на дойре или продолжить. Спектакль вроде по жанру трагедия, а коллектив преподносит его богаче, шире, иногда заставляя зрителя смеяться в связи с изысканной юмористической находкой, многозначными сценками. Единственно, чего мне не хватило в этой постановке – это включения традиционной таджикской песни-плача, которая придала бы спектаклю еще больший колорит и завершенность…
Глубоко уважаемый мною маэстро Нур Табаров, таджикский драматург, рьяно возмущался, что в ряду номинаций фестиваля не нашлось ни одной, поощряющей таджикскую драматургию. «Такое ощущение, – возмущался он, – что театр развивается сам по себе, без участия драматургов!» Вроде бы маэстро прав. Но давайте взглянем на состав драматургов, работы которых были представлены в конкурсной программе: Еврипид, Хайям, Г.Фигейредо, А.Чехов, А.Щедрин, В.Ткачев, С.Айни, Ш.Киёмов, два раза С.Аюби – все они ушедшие драматурги. Авторов оригинальных отечественных пьес всего-то ничего. Там лишь по разу фигурирует Мехмон Бахти с пьесой «Фирдоуси» и сам Нур Табаров – со «Смерчем». И всё! Остальное – самодеятельность режиссеров-постановщиков. Стало быть, некого поощрять. Простите, маэстро, поделом таджикской драматургии! Фестиваль выявил, что наши театры страдают от отсутствия добротных пьес, они вынуждены сами выкручиваться, дорабатывать незрелые работы…
И все же «Парасту-2015» дал понять, что жив театр в Таджикистане, и дает право надеяться, что он и дальше будет существовать. Существовать и развиваться.
Это гораздо важнее всяких интрижек, придумываемых «мистером Икс», и наличия или отсутствия красных дорожек.
25.04 07:31
