Это в кино у него амплуа бандита и террориста, а в реальной жизни он - человек с большим сердцем, наполненным состраданием к самым уязвимым и нуждающимся. Выходец из Таджикистана Мемоншо Мемоншоев – член Ассоциации каскадёров России, сыгравший почти в трех десятках кинофильмов, основатель Благотворительного фонда содействия защите материнства и детства «Найди меня, мама!», который помогает оказавшимся в сложной жизненной ситуации женщинам с новорожденными малышами, а также тяжело больным детям.
Благодаря фонду более сотни младенцев, от которых хотели отказаться матери, не попали в детский дом. Чаще всего подопечными фонда становятся женщины-мигрантки. В интервью «Фергане» Мемоншо рассказал о том, как уменьшить масштабы социального сиротства и легко ли это – помогать людям.
- Сколько мам с детишками прошли через твой фонд?
- Я отвечу по-другому: за шесть лет нашей работы 114 детей остались со своими мамами. Эти мамы хотели отказаться от них в роддоме, но мы убедили их не делать этого. Основная миссия фонда – помочь отчаявшимся женщинам, которые остались после родов без жилья и средств к существованию, без моральной и материальной поддержки семьи, в частности, отца ребенка.
- В твоем отношении к этому делу очень много личного, насколько я знаю…
- Я сам вырос в советском интернате. У меня рано погиб отец, а мама, оставшись одна, была вынуждена отдать нас, троих детей, в интернат, домой мы приходили только на субботу-воскресенье. И хотя интернат у нас был хороший, но отсутствие родного дома я остро ощущал. А представляете, в детском доме дети живут, как рыбы в банке. Они выходят оттуда, совершенно не приспособленные к окружающей жизни и ее законам. Поэтому их легко обмануть – мошенники у них отбирают квартиры, ими манипулируют. Многие из них теряются, пропадают. Поэтому я решил, что буду делать все, что в моих силах, чтобы как можно меньше детей попадали в детдома при живых родителях. Только вдумайтесь в эти цифры: в детских домах России находятся около 130 тысяч детей, у 80 процентов из них родители живы. Это то, что мы называем социальное сиротство, и это страшные цифры. Не должны быть дети сиротами при живых родителях.
- На сайте фонда я прочитала, что вы предоставляете матерям с грудничками временное жилье. Как женщины, которым нужна такая помощь, попадают к вам?
- О нашем фонде уже многие знают. Мы тесно сотрудничаем с многими роддомами и больницами Москвы. Когда женщина приходит писать отказ от ребенка, юристы в роддомах сообщают нам об этом. Также мы работаем с миграционными службами, посольствами центральноазиатских республик, диаспорами, организациями, оказывающими помощь мигрантам.
Иногда мы забираем женщин после выписки прямо из роддома, иногда они или их знакомые обращаются к нам сами. После родового стресса женщина очень нуждается в поддержке. Если ребенок внебрачный, нежелательный, или мужчина бросил женщину во время беременности, часто она видит в ребенке его отца, и первая ее реакция – оставить этого младенца, который напоминает ей обидчика. Поэтому чаще всего мать решает отказаться от ребенка именно в первые дни после родов, еще находясь в роддоме. Потом, через некоторое время, у нее появится материнский инстинкт – она уже не бросит свое дитя.
К нам приходили женщины, которые молили нас помочь им вернуть малышей, от которых они отказались в роддоме. Но забрать ребенка обратно, когда он уже оформлен в детдом, гораздо сложнее. Поэтому мы стараемся уговорить женщин не отказываться от детей. С ними работают психологи. Недавно к нам поступила женщина-мигрантка, которая поначалу категорически не хотела оставаться с малышом. Причем она была 1973 года рождения, у нее не было других детей и, возможно, больше не будет. И она хотела отказаться от своего единственного ребенка! Мы с ней долго мучились – это были трудные беседы, и в итоге она изменила свое решение – поняла, что другого шанса стать матерью у нее может и не быть.
- По статистике, около трети оставленных в московских роддомах младенцев – дети трудовых мигрантов. Женщины из центральноазиатских стран бросают детей, рожденных вне брака, потому что боятся осуждения на родине. Могу предположить, что к вам часто попадают именно такие женщины?
- Мы не делим женщин по национальностям или гражданству – помогаем всем, кому нужна помощь. К нам попадают разные, в том числе россиянки, и даже москвички. Но, конечно же, большая часть нашего контингента – приезжие, в частности, мигрантки из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Украины. В этих странах в последние годы многих детей воспитывают бабушки или какие-то родственники, так как родители находятся на заработках. У детей потеряна связь с родителями. А потом они вырастают и не чувствуют этой связи и со своими собственными детьми. Вы правы, часто это женщины, которые родили вне брака. В Азии это постыдно. Незаконнорожденных детей у нас называют «харам», то есть «грязный». Но ребенок грязным не бывает! Дети – это маленькие ангелочки, они не несут ответственности за действия своих родителей. В последнее время также участились случаи брошенных беременных жен. Буквально недавно к нам обратилась беременная женщина из Таджикистана, которую с двумя детьми бросил муж. Она просила нас помочь отправить ее на родину, так как у нее не было средств на дорогу домой.
К сожалению, в настоящее время у нас нет собственного помещения, и наших подопечных временно принимает православный приют «Китеж» и приют «Незнайка», за что им большое спасибо. Но скоро у нас будет свой приют – сейчас мы работаем в этом направлении. Таких приютов, которые своевременно и бескорыстно помогают женщинам в трудных жизненных ситуациях, должно быть больше. Тогда меньше будет детей-отказников, меньше воспитанников в детдомах.
- Как долго «гостят» в приюте женщины с малышами?
- До тех пор, пока мы не уладим вопрос либо с жильем, либо с отправкой их домой, на родину. Буквально пару недель назад мы отправили в Таджикистан женщину, которая недавно родила. Бывает, что женщины остаются в приюте на 2-4 месяца, но были случаи, когда они задерживались у нас до полугода. Иногда в приюте останавливаются женщины с больными детьми – с онкологией, ДЦП.
- А кто ведет переговоры с родственниками, которые находятся на родине?
- Я сам. Некоторые уже знают о том, в какое положение попала их дочь или сестра. С другими бывает сложнее. Но чтобы родственники не приняли или отказались от них – такого ни разу не было. Было даже, что они сами приезжали за своими дочерьми или сестрами. Была у нас, например, девушка-узбечка из Киргизии, которая хотела оставить ребенка в детдоме, потому что боялась признаться родственникам. Но после того как мы все уладили с ее родней, она отвезла малыша маме, а через некоторое время вернулась в Россию и открыла свою торговую точку. Все у нее сложилось удачно. Она пришла к нам и уже предлагала свою помощь. Добро передается по цепочке.
- Слушаю тебя, и контрапунктом вспоминается недавняя трагедия в Питере, когда у женщины из Таджикистана в полиции забрали пятимесячного малыша, после чего он умер. Задача твоего фонда – чтобы ребенок остался с родной мамой, а тут младенца насильно оторвали от его матери, следуя каким-то инструкциям…
- Для меня очевидно одно: нельзя разлучать грудного ребенка с мамой, кроме очень редких исключений. Никто не заменит ребенку мать, он может даже заболеть от разлуки с ней. Отсутствие регистрации у матери – не повод, чтобы отлучать от нее малыша. В любой ситуации ребенок должен был остаться с матерью, ведь она не была преступницей, опасной для общества, или невменяемой. И те люди, которые пишут законы или инструкции, по которым ребенка нужно отделить от матери, наверное, не думают, что с ними самими или их близкими может произойти нечто подобное. Но никто ни от чего не застрахован. Если бы они представили свою сестру или дочь, у которой в чужой стране полиция отбирает новорожденное дитя, наверное, задумались бы над тем, как сделать законы более лояльными, защищающими, в первую очередь, интересы ребенка. Конечно, виновные должны быть найдены и наказаны. Но страшнее то, что всем, кроме родителей, была безразличная судьба этого малыша. К нему отнеслись, как к вещи, которая мешала составить административный протокол. И это обернулось таким несчастьем. Люди стали бессердечными, человечность и сострадание теперь редкие явления. Внук ждет, когда умрет бабушка, чтобы ему досталась ее квартира. Ученики избивают учителя. Нет уважения к родителям, к старшим. И это касается не только России. Везде в людях очень много ненависти по отношению друг к другу.
- Ты сказал, что к вам обращаются также родители детишек с тяжелыми заболеваниями. Твой фонд собирает средства на их лечение?
- Средства на лечение мы сами не собираем, но обращаемся в те фонды, которые занимаются сбором таких средств. Мы помогаем устроить детей в клиники на лечение, помогаем приобрести нужные препараты. Сотрудничаем со многими фондами, в частности, с Фондом «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой, Фондом «Солидарность». Они помогают нам с лекарствами и сбором средств на лечение. Мы официально обращаемся к ним от своего фонда, а они уже собирают средства. Кому-то нужны ортопедические принадлежности, коляски. Моя задача – информировать людей, сводить их с нужными организациями, да и просто говорить добрые слова, дарить улыбки. Я всегда шучу с нашими подопечными, и когда они смеются в ответ на мои шутки, мне становится радостно. Ведь смех и хорошее настроение помогают преодолевать болезни и неприятности.
- А кто поддерживает деятельность фонда «Найди меня, мама!»?
- Конкретных спонсоров у нас нет, грантов тоже. Многие организации берут деньги под проекты, от которых нет никакой реальной пользы. Кто действительно хочет делать добро – к тому сами потянутся те, кто захочет помочь. Я уверен, что организовать такую деятельность может каждый. Для этого нужно просто открыть фонд и очень хотеть бескорыстно помогать людям. У добрых дел не бывает конкурентов. Как мы начинали? У нас совсем не было денег. Но нашелся человек, который бесплатно предоставил помещение. Православный храм помог с детской одеждой – пеленками, распашонками. Мои друзья из мечети помогли другими бытовыми принадлежностями, знакомые ребята с рынка – продуктами. Появились волонтеры – врачи, психологи. По почте люди нам отправляют памперсы, продукты. Мы собираем небольшие деньги только по Qiwi. В месяц выходит 30-40 тысяч – это на транспортные расходы, бензин, оплату счетов. И пока никаких проблем у нас нет.
- Ты ведь еще и киношник… Снимаешься сейчас? И что для тебя на первом месте – работа в кино или общественная деятельность?
- В моей жизни они взаимосвязаны. И работа в кино, и работа на благо людей мне приносят удовлетворение. Общественная деятельность дает мне пищу для киноработ. Сейчас я больше работаю в качестве режиссера – снимаю документальные фильмы и ролики, пропагандирующие семейные ценности, материнство. В декабре запускаю свой первый игровой художественный фильм, который будет называться «Только мама одна нам дается от бога», который снят в приюте «Незнайка». Его сюжет основан на реальной истории. Нам позвонили из православного храма и сказали, что одна девушка-азиатка с ребенком осталась буквально на улице. Мы забрали ее. Она рассказала нам такую историю. Родила вне брака, отец исчез. Жила с ребенком у подружки. И вдруг пришел брат, который был очень строгих правил. Она со страху ребенка в шифоньер засунула. И пока он сидел в течение часа, ребенок даже не пикнул. Она скрывала от брата ребенка, потому что боялась его гнева. А когда однажды он увидел малыша, то подруга сказала, что это ее ребенок. В фильме переплетаются и драматические, и комические моменты. Правда, в жизни эта история закончилась трагически. А у моей картины будет хороший финал.
- Как бы хотелось, чтобы и в жизни все истории заканчивались хорошо.
- Это зависит от нас, людей. Мы не должны разделять друг друга по национальностям или вере, должны быть добрее и терпимее – только доброта спасет этот мир. Сейчас все помешаны на деньгах – отношения между людьми определяют только деньги, деньги, деньги. Те, кто живет в достатке, редко думают о тех, кому тяжело и нужно помочь. А чтобы делать добро, деньги не нужны. Приведу пример. Перед православной Пасхой я собрал своих земляков-таджиков, 150 человек, и на православном Донском кладбище мы организовали субботник – за несколько часов отреставрировали скамейки, решетки, убрали листья, мусор. Бабушки, которые нас видели, плакали, потому что мы, мусульмане, убирали православное кладбище. Вот это и есть взаимопонимание, доброта. Сначала надо быть человеком, а потом уже православным, католиком, мусульманином. У доброты нет религии и национальности.
У меня много планов по дальнейшей деятельности фонда. Хочу организовать работу с детьми из детдомов и интернатов по каскадерскому, актерскому мастерству, обучать их монтажу, операторской работе. Я с ними уже немного работал и часто соприкасаюсь. Им это интересно. Многие из них сложные – их нужно направить по жизни, сориентировать. Человек должен после себя что-то хорошее оставить – не золотой унитаз или дворец, а что-то доброе и полезное для людей. Для меня рубин – всего лишь камень. Настоящее богатство – это хорошие люди.
Беседовала Нигора Бухари-заде
19.04 18:59
