Через пару недель мир, а вместе с ним и Таджикистан войдёт в новый год. В уходящем году далеко не всё сложилось удачно для республики. В частности, не все ожидания, связанные с обеспечением потока внешних инвестиций в экономику страны, оправдались. Можно ли надеяться, что ситуация в этом вопросе существенно улучшиться? Если мы очень захотим, то почему бы и нет. Ведь, в конечном итоге, если и не всё, то очень многое зависит от самой республики, от нас самих.
С распадом СССР и обретением независимости Таджикистан оказался перед необходимостью выстраивания политических, экономических и прочих отношений с внешним миром. На начальном этапе самостоятельного существования, объективно, самым большим приоритетом для республики в отношениях с внешним миром было обеспечение как можно быстрого признания ведущими государствами мира – США и их западноевропейскими союзниками, а также набирающим мощь непосредственным соседом – КНР. С решением этой задачи особых проблем не было. Для них было неприемлемо возможное восстановление Россией своего былого влияния на привычном для него пространстве, теперь уже постсоветском, важном с политической точки зрения и чрезвычайно богатом самыми различными ресурсами. Исходя из этой стратегической цели, они не тянули с признанием независимости Таджикистана и его постсоветских соседей по региону и установлением с ними дипломатических отношений, а США и КНР, не мешкая, открыли свои дипломатические миссии во всех центральноазиатских столицах. США со своими союзниками, КНР всячески способствовали вступлению, в самые кратчайшие сроки, новых независимых государств Центральной Азии в ООН и прочие международные организации, включая влиятельные международные финансовые институты. Данное обстоятельство побудило и все прочие государства поступить точно таким же образом.
Приоритетность для Таджикистана налаживания отношений с внешним миром обуславливалась также как нараставшей фрагментации некогда единого советского экономического пространства, так и практической невозможностью компенсации последствий этой фрагментации посредством возможно более широкого политического и экономического сотрудничества стран региона.
Ещё до распада СССР руководители центральноазиатских стран прилагали усилия для развития внутрирегионального сотрудничества, рассматривая его как возможность компенсации тех экономических потерь и трудностей, которые были обусловлены воздействием ослабления советской государственности и всё большей хаотизации единой советской экономики. Усилия эти оказались бесплодными. Отношение же Таджикистана к ним, как на уровне официальных властей, так и активной общественности, изначально было достаточно прохладным. Первые никак не могли преодолеть свою политическую несамостоятельность. Вторые опасались, что конечным результатом прилагаемых усилий может стать формирование неприемлемого для них более или менее единого тюркоязычного пространства. Решение задачи налаживания сотрудничества между ещё советскими республиками региона серьёзно осложнялось также и практическим отсутствием сколь ни будь серьёзных внутрирегиональных экономических связей между ними. В советские времена нынешняя Центральная Азия никоим образом не была единым пространством ни в политическом, ни в экономическим и ни в каком либо ином плане.
После распада СССР, закономерности становления и развития новых независимых национальных государств Центральной Азии сделали невозможной практически любую их совместную активность. Как раз наоборот, ведущей и устойчивой тенденцией в их развитии стала ещё большее их обособление друг от друга и постоянное возникновение самых различных конфликтных ситуаций, в том числе и по экономическим вопросам. Блокада транспортных коммуникаций, прекращение поставок газа и электроэнергии по далеко не всегда экономическим мотивам в самый неподходящий момент для соседей, активное противодействие одними государствами региона стремлению других государств реализовать те или иные экономические проекты, например, строительство странами верховьев центральноазиатских рек гидроэнергетических сооружений, являются ярким тому свидетельством.
Вполне естественно, что в сложившихся обстоятельствах Таджикистан и его постсоветские соседи усматривали реальные возможности по преодолению переживаемых ими экономических трудностей не в выстраивании внутрирегиональных отношений, а в налаживании и развитии связей с более благополучным внешним миром. Эту задачу каждая постсоветская страна региона решала самостоятельно, разными темпами и с разным успехом. Туркменистан, Казахстан, будучи государствами, обладающие значительным ресурсным, особенно углеводородным потенциалом, взяли курс на привлечение внешних инвестиций, главным образом, в разработку этого потенциала с последующим экспортом ресурсов на мировые рынки с использованием полученных средства для развития других отраслей национальной экономики и решения социальных задач. Узбекистан, изначально обладая более диверсифицированной экономикой, постарался не впасть в чрезмерную зависимость от экспорта сырья и сохранить данную особенность своей экономики.
Все три страны могли рассчитывать на серьезный интерес внешних инвесторов, особенно западных. Западные страны были заинтересованы в инвестирование в их ресурсный потенциал, в первую очередь в нефтегазовую отрасль Активное участие в развитии данной отрасли рассматривалось и продолжает рассматриваться ими как возможность ослабить зависимость западноевропейских стран как от российских, так и от ближневосточных углеводородов. Не менее важная цель для них заключается в том, чтобы переориентировав на себя потоки углеводородного и прочего сырья из Центральной Азии, ослабить не только российское влияние в Центральной Азии, но и саму Россию, лишить её возможности способствовать восстановлению широкого пророссийского пространства в любых его возможных формах.
Во второй половине 90-х гг. прошлого столетия и в 2000-х гг. к активному участию в разработке ресурсного потенциала названных стран присоединился Китай. Быстрорастущая экономика страны нуждалась в гарантированном поступлении сырьевых ресурсов, безопасности от возможного недружественного воздействия западных стран на их поставки. Инвестирование в ресурсный потенциал Туркменистана, Казахстан и Узбекистана как нельзя лучше способствовало решению данной задачи. За несколько последних лет Китай превратился в крупнейшего донора развития нефтегазового сектора экономики этих стран. На китайские деньги были построены и уже введены в действие трубопроводы, поставляющие нефть и газ из Центральной Азии на китайский рынок.
Налаживание экономических отношений Кыргызстана с внешним миром имело ту особенность, что при президенте Аскаре Акаеве страна позиционировала себя как единственная страна, в которой становление демократии, отвечающей западным стандартам и по западным лекалам вполне возможно. Сообщество западных стран, приняв за чистую монету возможность подобной перспективы, вознамерилось оказать самое серьёзное содействие, в том числе и финансово-экономическое, в превращение Кыргызстана в образец подобной трансформации. Он был быстро принят в ВТО. В страну потекли деньги и потянулись различные компании. Так как в Кыргызстане нет привлекательных запасов нефти и газа, но есть, например, богатые месторождения различных других полезных ископаемых, иностранные инвесторы стали вкладываться в горнорудное дело. Крупнейшим в этой сфере стал проект разработки Кумторского месторождения золота.
Таджикистан, как и Кыргызстан, обделён наличием существенных углеводородов и также богат месторождениями других полезных ископаемых, включая и драгоценные металлы, самым значительным из которых является Конимансур, одно из крупнейших в мире месторождений серебра. Роднит его с Кыргызстаном и обладание огромным гидроэнергетическим потенциалом, вторым, после России, в СНГ. Однако, несмотря на всё усилия республики, интерес иностранных инвесторов к вкладыванию денег в разработку имеющегося потенциала не особенно велик.
В 90-е гг. приходу серьёзных инвесторов в Таджикистан помешала политическая нестабильность. Сразу же после обретения независимости республика оказалась охваченной острейшим политическим кризисом. В мае 1992 г. он трансформировался в полномасштабную гражданскую войну. Всё первое десятилетие ушло на решение сложнейших политических проблем. Лишь к началу 2000-х гг. стали складываться политические условия, благоприятствующие сотрудничеству республики с вешним миром в разработке имеющегося ресурсного потенциала. Тем не менее, крупные инвесторы в страну не шли. Зачастую просто потому, что реализация инвестиционных программ, в которых она была заинтересована, не сулила донорам быстрой отдачи.
Конечно, какие-то инвесторы в республику всё же приходили. Так, в частности, британские предприниматели проявили интерес к разработке месторождений золота на севере республики - в Пенджикентском районе. В середине 90-х гг. этот интерес трансформировался в создание таджикско-британского СП «Зарафшон Голд Компании». Британцы пришли на объект, строительство которого было начато ещё в советские времена. После распада СССР оно было заброшено, в том числе ввиду отъезда из республики русскоязычных специалистов. Благодаря финансовой, экспортной и технической поддержке британских инвесторов в республике были созданы мощности, которые позволили войти ей в число тех немногих стран, в которых осуществляется полный цикл производства золота – от проведения геологической разведки до выхода конечной продукции – золотых слитков чистотой в четыре девятки. Правда, сегодня британцев в компании нет, их место в проекте заняли китайские инвесторы.
На примере создания и функционирования таджикско-британского СП «Зарафшон Голд Компании» стало очевидно, что привлечение зарубежных инвесторов для реализации сложных в техническом и производственном отношении проектов на основе современных технологий вполне возможно, что серьёзные инвесторы имеют желание инвестировать в развитии горнодобывающей промышленности, что сама эта отрасль может и должна стать одной из ведущих отраслей национальной экономики. Вместе с тем, для того, чтобы эта возможность превратилась в реальность, необходимо соблюсти одно важное правило, сформулированное ещё Дэн Сяопином, суть которого сводится к тому, что стране надо искать неудобных и привлекательных для себя инвесторов, а самой стать привлекательной для них. Неудачи с привлечением инвесторов в Конимансурский проект показывает, что хотя в республике уже много сделано для того, чтобы быть интересной для инвесторов, однако сделанного пока ещё недостаточно, чтобы серьезные инвесторы – компании с мировым именем, пришли в данный проект.
Три события способствовали изменению ситуации с привлечением средств извне в реализацию стратегических для Таджикистана инфраструктурных проектов. В сентябре 2004 г. тогдашний президент Ирана Сайид Мухаммад Хотами в ходе своего визита Таджикистан заявил, что его страна готова инвестировать четверть миллиарда долларов в завершение строительства среднемощной Сангтудинской ГЭС. Ранее Таджикистан стремился в этом вопросе сотрудничать с Россией. Но все попытки республики достичь с ней договорённостей, которые удовлетворяли бы обе стороны, никак не удавались. Лишь после заявления иранского президента дело сдвинулось с мёртвой точки. Уже в октябре 2004 г. президенты Э. Рахмон и В. Путин подписали пакет соглашений по таджикским инвестиционным проектам на сумму почти в 2 миллиарда долларов. К сожалению, из всего этого пакета единственно реализованным оказался лишь тот самый проект, готовность завершить реализацию которого выразили иранцы, и ставший теперь Сангтудинской ГЭС-1. Ирану же было предложено практически с нуля построить Сангтудинскую ГЭС-2. Этот проект также близок к завершению.
В марте 2005 произошла так называемая «тюльпановая революция» в Кыргызстане. Она покончила с правлением президента А.Акаева. В мае того же года имели место трагические события в Узбекистане, в городе Андижане. В обоих случаях и Россия и Китай явно усмотрели в произошедших событиях «американскую руку». Данное обстоятельство, положившее укрепление военно-политических позиций США и их западных союзников в регионе, вызвало озабоченность как Москвы, так и Пекина. Однако, в отличие от России, практическая реакция Китая, политическая по своей сути, сразу же вылилась в конкретные экономические по содержанию действия.
Немедленно после бурных событий весны 2005 г. китайское руководство сочло полезным интенсифицировать свою поддержку действиям правительств центральноазиатских республик, в целом, и наиболее уязвимых в экономическом плане Кыргызстана и Таджикистана, направленных на обеспечении социально-экономической стабильности, как необходимого условия обеспечения и политической стабильности, в своих странах. При этом китайская сторона исходила из простого расчёта – политическая стабильность на территориях, к западу от китайских границ, будет в полной мере служить задаче обеспечения политической стабильности, а следовательно, и безопасности собственных западных регионов. На этой основе, Пекин активно включился в процесс решения центральноазиатскими странами своих многочисленных экономических проблем, как на двусторонней основе, так и в рамках ШОС. При этом он стремится участвовать в реализации таких проектов, в отношении которых не высказывает претензий его очень важный партнёр в регионе – Узбекистан. Китай отказывается вкладываться в реализацию гидроэнергетических проектов в Таджикистане, даже в те, по которым уже были достигнуты окончательные договорённости, по ГЭС на реке Зерафшан, например. Вместе с тем, он проявляет повышенный интерес к строительству дорог, а также получению доступа к разработке не чрезмерно затратных месторождений угля, драгоценных металлов и полиметаллических руд.
В последнее время и Россия активизирует свои действия, направленные на оказание прямого содействия в реализации столь необходимых для Таджикистана инфраструктурных проектов. В настоящее время «Газпром» ведёт разведочное бурение глубокой скважины на перспективном газоносном поле к западу от Душанбе. С точки зрения республики, предполагаемые запасы газа на этом месторождении являются весьма существенными. Для «Газпрома» же привычны совсем иные масштабы. Визит президента В.Путина в Душанбе в октябре нынешнего года был отмечен подписанием целого ряда меморандумов о сотрудничестве в экономической сфере в обмен на пролонгацию пребывания её 201 российской военной базы на почти на тридцать лет. Китай через оказание содействия экономическому развитию своих соседей стремится не столько к извлечению сугубо экономических бенефиций для себя, сколько к обеспечению стабильности у своих западных соседей и безопасности для своих западных районов. Как представляется, ровно таким же образом и Россия нацелена через участие в тех или иных экономических проектах в Таджикистане или Кыргызстане, сколько на обеспечение своих глобальных политических и военных интересов.
Для Таджикистана реальность сегодня такова, что реализация стратегических для него инфраструктурных проектов финансируется странами, в которых именно государство прямо или косвенно осуществляет эту работу, и государство идёт на возможные экономические издержки, имея в виду политические и прочие нечисто коммерческие цели. Именно таковыми являются для республики Россия, Китай и Иран Что же касается больших серьёзных не политически, а коммерчески мотивированных инвесторов, то они пока воздерживаются от реализации своих или предлагаемых им крупных инвестиционных проектов. По всей видимости, в ожидании наступления того времени, когда республика станет, по формуле Дэн Сяопина, интересной для них.
24.04 02:27
